Ринальдо Ринальдини, атаман разбойников
Шрифт:
Барон громко захохотал. И крикнул одному из слуг:
— Зови сюда моих людей!
Едва слуга двинулся, как Ринальдо схватил его и бросил на пол. Вытащив пистолет, он направил его на сидящих за столом и сказал:
— Первый, кто двинется с места, — умрет… Вы, презренные бездельники, мне угрожаете? Мне? Трепещите и падайте передо мной на колени. Знаете ли вы, кто я? На колени! На колени! Я — Ринальдини.
Аурелия громко вскрикнула и лишилась чувств. Ринальдо повелел девицам оказать ей помощь. После чего подал сигнал, и двенадцать молодцов вошли в зал.
—
Обреченный стать евнухом француз отчаянно запричитал; но приказ отменен не был, и разбойники выволокли осужденных из зала.
Ринальдо подошел к Аурелии, сказал, чтобы она собрала свои наряды и драгоценности, приказал запрячь карету и посадил в нее Аурелию с камеристкой. Сам он, вскочив на коня, крикнул своим молодцам:
— Грабьте замок, но не предавайте его огню.
И тут же помчался вслед за каретой. Примерно в четверти часа езды до означенного монастыря Ринальдо приказал остановиться. Подскакав к дверцам кареты, он попросил Аурелию протянуть ему руку, надел девушке на палец кольцо, почтительно поцеловал ее и сердечно сказал:
— Аурелия! Живи счастливее, чем я!
После этого Ринальдо дал шпоры коню и помчался в лагерь, куда прибыл с наступлением дня, когда как раз вернулись из замка его люди, нагруженные добычей.
В обед, когда Ринальдо сидел перед своей палаткой и размышлял, какие последствия может иметь все происшедшее в замке, к нему подошла Роза, села рядом, взяла гитару, заиграла на ней и запела:
Так! Признания Заиды Выслушай ты, Альманзор. Ждет ли днесь ее прощенье Иль разлука и позор? И, когда дитя Заиды Назовет отцом тебя, Ты ее возлюбишь снова? Или ей уйти, скорбя?— Ах, Роза, — прервал ее Ринальдо. — Я догадываюсь… я знаю, кто она, эта Заида, нет, Альманзор никогда не отпустит ее от себя.
Роза обняла его и крепко поцеловала. Он продолжал:
— Хотя матери доставляет радость держать на коленях точную копию своего любимого, нам, если мы покончим с такой жизнью, это причинит много горя. Но видит Бог! Мы покончим. Я не хочу растить сына для виселицы…
Подошел Себастьяно и прервал их разговор. Он сообщил, что двух их молодцов задержали в Сан-Лео и отправили в тюрьму. Третий удрал и принес известие, что по доносу барона против них выслан воинский наряд.
Вечером Ринальдо приказал свернуть лагерь, он подал сигнал к выступлению, отряд двинулся и на третий день вступил в долины гор у озера Альбано.
Проведя здесь несколько дней, Ринальдо приказал Себастьяно
— У меня такое чувство, — причитала она, — что мы с тобой никогда больше не увидимся.
Ринальдо пытался ее утешить. Но это ему не удалось, и он оставил ее, глубоко растроганный…
Ринальдо добрался до Фоссомброны и поселился там в лучшей гостинице, где хотел отдохнуть несколько дней и дать время храбрецам Себастьяно собраться в округе Монтамары.
На другой день после приезда Ринальдо зашел в один винный погребок, где сидели несколько бюргеров, два-три адвоката и нотариус, — они вели за бокалом вина разговор, весьма ему интересный. Ринальдо велел подать себе вина, сел за столик и прислушался к их беседе.
— Предстоит пренеприятнейший процесс, — сказал один из бюргеров.
— Совершенно верно! — подтвердил адвокат.
— Весьма скверный процесс! — пробормотал нотариус.
— Баронессу уже второй раз допрашивали, — продолжал адвокат. — Она настаивает на том, что хоть и была знакома раньше с этим мнимым графом Дальброго, но он пользовался всеобщим уважением, и она знать не знала, даже не подозревала, что он и есть знаменитый Ринальдо Ринальдини. Только в ту ночь, когда он сам назвал свое имя, она с ужасом это услышала и узнала о том. Барон же, наоборот, — а разбойники его жестоко высекли — утверждает, что жена действовала согласно с этим жутким разбойником, а ёе отец — один из осведомителей Ринальдо. Князя — ее отца — строжайше допрашивают в Урбино и держат под стражей.
— Собственно говоря, никак в толк не возьму, что об этой истории и думать, — заметил тот же бюргер.
— Барон свидетельствует, что понес ущерб вследствие ограбления разбойниками в три тысячи дукатов, — сказал нотариус. — Его друзей жестоко истязали, а одного из них разбойники даже кастрировали. Он еще жив, но очень плох.
Все тот же бюргер расхохотался:
— А все-таки они чертовски бравые ребята!
— Мне жаль князя Рочелла, — продолжал нотариус. — Он порядочный человек! И, между нами говоря, господа, кто из нас осмелился бы задержать Ринальдини, окажись он среди нас?
— Я — нет! — признался бюргер.
— Что ж, нужно только умно действовать и не терять надежды на помощь, — сказал адвокат.
— Нет, — возразил все тот же бюргер. — Он выстрелит из пистолета, я прощусь с жизнью, и кто оплатит тогда мое служебное рвение? Уж несколько трупов он наверняка оставит на своем пути, прежде чем его арестуют.
— Я бы охотно глянул на него разок, — сказал нотариус.
Ринальдо поднялся.
— Извините, господа! Я его видел.