Ринго Старр
Шрифт:
Основная же часть музыкантов осталась верной рок–н-роллу. Лорд Сатч — клоун от рока, оказавшийся более жизнеспособным, чем Уилли Хэррис, — и его группа «Hord of Savages»не «скатились» на более мягкое звучание исключительно благодаря своему эксцентричному имиджу; Винс Тэйлор, неизменно затянутый в кожу с заклепками на манер байкеров, перебрался во Францию, чтобы там проповедовать рок–музыку. Что касается Тони Шеридана, то он сильно изменился: это был уже не тот школьник, сбежавший из дома в Skiffle Cellarк Макдэвитту. Поработав с Уайлдом, а затем с Тэйлором, Тони решил начать сольную карьеру; он организовал группу из трех человек, куда, кроме него, вошли барабанщик Брайан Беннетт и бас–гитарист Брайан Локинг (позже оба будут играть в «Shadows»).Девятнадцатилетний Шеридан, необычайно талантливый певец и гитарист, в 1959 году очень удачно выступил на шоу Oh Boy!,но, к сожалению, на этом дело и кончилось:
Естественно, в Empire,где проходил концерт, набилась огромная толпа. После его окончания Рори Сторм и Джон Бирнс запросто болтали с Тони Шериданом, а Ларри Парне вел деловую беседу с Аланом Уильямсом. Этот предприимчивый ирландец организовал в Ливерпуле еще одно шоу с участием американцев 3 мая на стадионе вместимостью в шесть тысяч человек, который располагался между Exchange Stationи Prince's Dock.
В концерте принимало участие огромное количество мерсисайдских групп, среди которых было и множество местных знаменитостей: «Cass and his Cassanovas»,«Gerry and the Pacemakers» и Рори Сторм с «The Hurricanes», который был такой же звездой в Ливерпуле, как Кокрэйн в хит–параде. В программу концерта, на который уже были распроданы все билеты, были добавлены еще две местные группы: 17 апреля по дороге от бристольского ипподрома к лондонскому аэропорту Эдди погиб в автокатастрофе.
Старые теды, которые считали себя патриотами своего города, презрительно закидывали сцену мелкими монетками, однако мерсисайдские группы и без того смотрелись не хуже Винсента, а иногда и превосходили его, будь то Джерри Марсден с трогательной балладой «Youэ'll Never Walk Alone»или Рори с неистовой «What'd I Say»и кавер–версией «Honey Don't»Карла Перкинса, во время которой Уолтер и Ричи — оба хитро выглядывая из–за темных очков — радостно терзали свои инструменты, обеспечивая мощную ритм–секцию. По мере приближения выступления великого Джина страсти накалялись, и Уильяме почему–то послал к микрофону именно заикающегося Рори, а не Джерри — гасить очаги начинающегося бунта; Сторм вышел и проорал незабываемое: «П–п-пре–кратите, в–в-вы, д–д-дети!»
Магнитофонная запись этого грандиозного действа, к сожалению, была стерта, зато ливерпульские группы произвели на Парнса столь сильное впечатление, что тот попросил Уильямса выбрать несколько групп, из числа которых будет назначен коллектив для «разогрева» известных исполнителей в их турне по Шотландии. Жужжали усилители и дрожали огрубевшие от струн пальцы кандидатов в команду поддержки, а в это время на прослушивание в Corinthian Social Clubна Слэйтер–стрит не спеша шел Рори Сторм без «The Hurricanes»,с твердым намерением оставаться там до тех пор, пока он не сфотографируется с Билли Фьюэри, который должен был приехать туда со своим менеджером. На фотографии, где изображены двое мужчин, стоящих на пороге, Билли Фьюэри предстал низкорослым и невзрачным рядом с Рори — Адонисом в итальянском костюме и блестящими от лака волосами, который как–то умудрился загореть той дождливой весной. Из–за того, что Рори выглядел поп–звездой, а Фьюэри — чей успех в Тор Тепбыл еще не подтвержден — не обладал такой внешностью, Парне пригрозил отменить шотландские гастроли в случае, если Уильяме или Сторм сделают хоть одну копию этого снимка. Кто знает, что бы случилось, если бы Сторм и его команда побеспокоились о том, чтобы поиграть у Парнса на прослушивании, а то он имел бы глупость взять их в Шотландию. Что могло помешать непредсказуемому Сторму в Абердине или Инвернессе оставить «The Hurricanes»за кулисами и выйти к микрофону одному?
Однако это всего лишь домыслы, ведь Рори так и не воспользовался этой возможностью дальнейшего продвижения группы, подписав долгосрочный контракт с лагерем Батлина, не без протекции своей сестры Айрис. Рори мог бы в любой день, с согласия Эрни и Вайолет, собрать чемодан и ехать куда угодно, но родители остальных музыкантов не соглашались ни в какую, заявляя, что было бы глупым со стороны их сыновей связываться с таким рискованным бизнесом, как поп–музыка. Элси Грэйвз видела Ричи во время выступления с «The Hurricanes»:
Но в ту пору, когда неспокойная юность Ричи подходила к концу, ему казалось, что его мать «часто болтала всякую чепуху. Я не верил ни одному ее слову».Гораздо большее влияние на него оказывала Джеральдина, которая настолько околдовала Ричи своими чарами, что они обручились. Словно сговорившись со своими будущими свекром и свекровью, Джеральдина призывала Ричи быть благоразумным и уйти из «The Hurricanes»,даже несмотря на то, что Сторм звонил на Эдмирал–гроув (так же как и Эгмонду на Бро–уд–грин) и уверял всех в том, что группу ждет светлое будущее. По его словам, «это будет вроде выходных, только тебе за них будут платить». Действительно, разве можно было сравнить двадцать пять фунтов за шестнадцать часов работы в неделю и восемь фунтов, которые получал младший управляющий, который за эти деньги должен был вкалывать с девяти до пяти каждый день?
«Если бы не Рори, мы бы не сделали и половины того, что мы успели сделать», — считает Джон Бирнс. Решив, что Ричи не хватает храбрости, чтобы расстаться с Джеральдиной, Бирнс и Сторм задумали прибегнуть к помощи развязных, всегда готовых поразвлечься «пташек», которых было вполне возможно «зацепить» в летнем лагере. Лагерные танцплощадки с их флюоресцентным светом, в котором все девчонки выглядели стройными и загорелыми, были идеальным местом для тех, кто желал завести курортный роман «с быстрым продолжением». Тем, кто играл на сцене, сделать это было гораздо проще, чем какому–нибудь прыщавому Джо, который уныло околачивался где–нибудь в дальнем углу танцплощадки. Самый невзрачный паренек мечтал стать рок–музыкантом, чтобы иметь возможность возвышаться над толпой визжащих девиц, осаждающих сцену. Во время перерыва каждый из музыкантов мог рассчитывать на многозначительную улыбку, повышение адреналина в крови и «ОК, увидимся после танцев».
Даже в самые тяжелые времена рок–группа могла найти работу в лагере Батлина в Pwllheli,где в прошлом году Джорджи Фэйма приняли в состав «Rory Blackwell and His Blackjacks».Весельчак Расс Хамиль–тон нанялся «редкоутом» — аниматором и организатором спортивных мероприятий в далеком Блэкпуле; Клифф Ричард триумфально выступил в Rock 'n 'Roll Ballroomв Клэктоне, в то время как Джо Браун бренчал на гитаре в «Clay Nicholls and the Blue Flames»в Файли — еще до встречи с Парнсом, выступления на шоу Boy Meets Girlsи подписания контракта на запись пластинки. Если дела группы были совсем плохи, У Батлина даже имелась собственная фирма звукозаписи, на которой не так давно вышел сингл « The Trebletones»группы из Бонгор–Риджис.
Уволившись из Hunt's,Ричард сказал: «Я рискнул, но, кажется, мне повезло».Для Старки работа в лагере Батлина была по большому счету не слишком уж тяжелым испытанием («Но с каждым днем я ненавидел это чертово место все больше и больше») .Лагеря как нельзя лучше отражали внутренний мир Батлина, который до посвящения в рыцари занимался проведением предвыборных кампаний и сбором подписей на ярмарочных площадях. Заняв энное количество денег, он впервые продемонстрировал свою идею устройства общественного лагеря для отдыха в курортном Скегнессе в 1936 году. По собственным чертежам Батлин построил целую империю, в которой было все: и конкурсы на самые бугристые коленки, и радостные восклицания обедающих в адрес пухленькой официантки, которая уронила посуду, и бассейны олимпийского стандарта, и шумные командные игры под предводительством веселых «ред–коутов», и очереди детей, желавших еще и еще прокатиться на такой страшной, но ужасно привлекательной «Дикой Мыши», и отдыхающие, недовольные едой, условиями проживания, группами и, конечно, погодой, которая в августе всегда преподносит неожиданные сюрпризы.
Погода в августе 1960 года и в самом деле была скверной. С июля по сентябрь в Уэльсе не выдалось практически ни одного теплого денька — это лето было самым дождливым со времен Второй мировой войны. Единственным, кого такое положение дел более чем устраивало, был Ричи, который всегда обгорал, а потому принимал солнечные ванны в солнечных очках, рубашках с длинным рукавом, джинсах и со специальным приспособлением для защиты носа. С прогулки Ричи возвращался таким же бледным, каким он был до нее, в свой домик, который был гораздо грязнее, чем у остальных отдыхающих: у них были чистые, светлые обои, и каждый день горничная приносила им свежее постельное белье и устраивала уборку.