Ринсвинд и Плоский мир

Пратчетт Терри Дэвид Джон

«Да, но ты мог бы хоть что-нибудь предпринять».

«Что, например?»

«Ты мог бы уничтожить чудесника. Тогда мир будет спасен».

«У меня нет на это никаких шансов».

«Тогда, по крайней мере, ты мог бы умереть в процессе. Это предпочтительнее, чем позволить разгореться магической войне».

– Слушай, заткнись, пожалуйста, – вслух попросил Ринсвинд.

– Что? – переспросила Канина.

– А? – рассеянно отозвался Ринсвинд. Посмотрев ничего не выражающим взглядом на голубой с золотом узор под собой, он вдруг добавил: –

Это ты управляешь им, да? Через меня? Это подло!

– О чем ты говоришь?

– О-о. Прости. Я разговариваю сам с собой.

– Думаю, нам лучше приземлиться, – предложила Канина.

Они плавно спустились к полукруглому пляжу, расположенному в том месте, где пустыня соприкасалась с морем. При нормальном освещении этот пляж с его песком, образованным миллиардами крошечных осколков ракушек, был бы ослепительно белым, но в это время дня он казался красным, как кровь, и первобытным. Кучи плавника, изрезанного волнами и выбеленного солнцем, громоздились вдоль линии прибоя, словно кости древних рыб или самый большой во Вселенной прилавок с приспособлениями для аранжировки цветов. Ничто не шевелилось, за исключением волн. Поблизости высилось несколько валунов, раскаленных, словно огнеупорный кирпич, поэтому моллюски и водоросли предпочитали не приближаться к ним.

Даже море казалось высохшим. Если бы какая-нибудь протоамфибия вылезла на подобный берег, она бы тут же отказалась от своего намерения, вернулась в воду и посоветовала всем своим родственникам забыть о ногах – они того не стоят. Воздух был таким, словно его долго кипятили в чьем-то носке.

Но Найджел все равно настоял, чтобы они развели огонь.

– Так атмосфера будет более дружеской, – заявил он. – Кроме того, там могут водиться чудовища.

Канина посмотрела на мелкие маслянистые волны, которые наползали на берег, словно пытаясь – без особого энтузиазма – выбраться из моря.

– В этом? – переспросила она.

– Лучше проявить предусмотрительность. Ринсвинд слонялся возле берега, рассеянно подбирая камни и бросая их в море. Один или два полетели в него обратно.

Через какое-то время Канина разожгла костер, и высохшая, как кость, пропитанная солью древесина запылала сине-зеленым пламенем, которое с ревом взлетало вверх и рассыпало фонтаны искр. Волшебник подошел поближе и уселся среди пляшущих теней, прислонившись спиной к куче выбеленных солнцем кусков дерева. Его окутывало облако такого непроницаемого уныния, что даже Креозот прекратил жаловаться на жажду и заткнулся.

Канина проснулась после полуночи. Над горизонтом висел месяц, а песок был затянут пленкой холодного тумана. Креозот лежал на спине и храпел. Найджел, который теоретически должен был караулить, спал мертвым сном.

Канина оставалась совершенно неподвижной, и каждое из ее чувств пыталось обнаружить то, что ее разбудило.

Наконец она услышала этот звук снова. Тихий, робкий стук, едва различимый за приглушенным плеском моря.

Она поднялась на ноги – или, скорее, плавно,

словно медуза, перетекла в вертикальное положение, – выхватила меч из несопротивляющейся руки Найджела и осторожно углубилась в туман, который даже не заклубился у нее за спиной.

Язычки пламени над подстилкой из пепла стали еще меньше. Вскоре Канина вернулась и разбудила своих спутников.

– Шотакоэ?

– Мне показалось, что это стоит увидеть, – шепнула она. – По-моему, это может быть важно.

– Я только на секунду закрыл глаза… – запротестовал Найджел.

– Забудь. Пошли.

Креозот, сощурясь, оглядел импровизированный лагерь.

– А где наш приятель-волшебник?

– Увидишь. И не шумите. Это может быть опасно.

Спотыкаясь, по колено в тумане, они последовали за ней в сторону моря.

Спустя некоторое время Найджел спросил:

– Почему опасно?

– Тс-с. Слышишь?

Найджел прислушался.

– Постукивание какое-то?

– Смотри…

Ринсвинд дергающейся походкой шагал по пляжу, держа обеими руками большой круглый камень. Не говоря ни слова, он прошел мимо своих спутников. Его глаза неподвижно смотрели вперед.

Они последовали за ним по холодному пляжу, пока не достигли пустынного участка между двумя дюнами. Там Ринсвинд остановился и, двигаясь с прежней грацией, присущей раме для сушки белья, уронил камень. Раздался стук.

Здесь уже был выложен большой круг из других камней. Некоторые из них лежали друг на друге.

Трое спутников волшебника, пригнувшись, наблюдали за ним.

– Он спит? – полюбопытствовал Креозот. Канина кивнула.

– И что он делает?

– Думаю, строит башню.

Ринсвинд, пошатываясь, вернулся в круг из камней и с величайшей осторожностью поставил на воздух очередной камень. Камень упал.

– Не очень-то здорово получается, – заметил Найджел.

– Очень грустное зрелище, – заметил Креозот.

– Может, нам лучше разбудить его, – размышляла Канина. – Вот только я слышала, что если разбудить лунатика, то у него отвалятся ноги или нечто вроде. Как вы считаете?

– Будить волшебников рискованно, – согласился Найджел.

Они попытались поудобнее устроиться на холодном песке.

– Все это довольно трогательно, – проговорил Креозот. – Ведь он на самом деле не настоящий волшебник.

Канина и Найджел упорно старались не встречаться друг с другом глазами. Наконец юноша кашлянул и сказал:

– Я, знаешь ли, тоже не совсем герой-варвар. Возможно, ты это заметил.

Какое-то время они следили за тем, как трудится Ринсвинд.

– Раз уж на то пошло, – наконец решилась Канина, – в парикмахерском искусстве я тоже не профессионал.

Найджел и Канина опять уставились на разгуливающего во сне Ринсвинда, занятые своими мыслями и багровые от обоюдного смущения.

– Если кому-то станет легче, то и я иногда замечаю, что моя поэзия оставляет желать лучшего, – прочистив горло, объявил Креозот.