Риса

Потиевский Виктор Александрович

Тревога родилась в её душе. Но Рису всё равно тянуло к людям. Возможно, это было просто любопытство. Возможно, неосознанное стремление к общению, к дружбе с человеком. Ведь Риса выросла среди людей, помнила и не боялась их. Хотя врождённая осторожность заставляла всегда быть начеку...

После того как старый Карл поднял её с днёвки, Риса всё реже и меньше спала днём. Она бродила по лесу, мягко ступая по оттаявшей земле. Рысь всегда ходит не спеша, часто останавливаясь. Если, конечно, обстоятельства не заставляют торопиться. Тогда она становится неожиданно стремительной.

Она подходила к людям с подветренной стороны. Не очень близко, чтобы две собаки, которые были с ними, не почуяли её. Издали Риса видела своими острыми глазами, как люди подолгу что-то делали с деревом. Стучали. Пилили. Прибивали длинные и тонкие полоски... Люди что-то создавали из тонких деревянных стволов. Это были длинные коробки. Риса не знала, зачем всё это, но потом догадалась, когда увидела в таком ящике норку. Глупый зверёк, заметив рысь, заметался. Риса поняла, что норка в западне, и быстро скрылась в чащобе.

Ночами, когда Риса охотилась, она приходила к дому, где поселились люди. Не каждую ночь, но приходила. Обходила вокруг, принюхивалась к давно забытым запахам. И хотя она делала круг на довольно большом расстоянии от дома, однажды её учуяли собаки и громко и злобно залаяли. Риса подолгу смотрела на окно, непривычно светлое в тёмном лесу, на загадочный свет, слабо льющийся из него. И ей казалось, что день не весь ушёл за горизонт, что маленький кусочек дня остался в этой деревянной избушке, у людей...

Был тёплый весенний день, когда Риса, выбрав неподалёку от лесного домика сухой бугорок, покрытый короткой ещё, но уже ярко-зелёной травой, улеглась на нём. Бугорок был окружён кустарником, и она устроилась так, что в промежутке между ветвями ей были хорошо видны и люди, и собаки. Нежась на солнце, рысь не отрывала от них взгляда.

Эти два человека внешне очень отличались друг от друга. Один был высок ростом, другой мал. У высокого лицо заросло густой чёрной бородой, а у того, который поменьше, лицо было гладкое, без волос. Риса отличала людей издалека. Они всё время, ходили от дома к озеру, что-то переносили. Говорили на своём человечьем языке.

Тот, кто поменьше, вдруг что-то громко и встревоженно закричал бородатому. Высокий быстро подошёл на зов, присел на корточки рядом с товарищем. Когда подбежавшие к людям собаки злобно и громко зарычали, Риса вдруг поняла, что рассматривают её след. Она вся подобралась, напружинилась, как в момент опасности. Но не ушла. Её след уходил в другую сторону. Опасности пока не было. Ведь, прежде чем залечь здесь. Риса долго петляла по лесной чаще.

Собаки рванулись к лесу, но высокий резко крикнул, и лайки нехотя возвратились. Один пёс побежал к озеру, сразу потеряв интерес к тому, что запрещено. А второй вернулся к хозяину, лёг около и всё поскуливал, прося разрешение на охоту. Этот пёс был молодой и наивный. Он ещё надеялся, что человек может иногда разрешить то, что хочется ему, псу, а не только то, что нужно самому человеку.

Поздно ночью, когда Риса выходила на охоту, с высокого взлобка она видела далеко внизу знакомое окно. В серой мгле весенней ночи одинокое окно избушки светилось бледным чётким пятном.

А внутри этой избушки жёлтое пламя керосиновой лампы вычертило на стенах длинные тени. Жаром тянуло от плиты. В доме пахло деревом и крепким чаем. Люди пили чай и разговаривали.

– А след-то рысий, крупный, - задумчиво пробормотал бородатый.

– Давно мы рыся не ловили. Я уж, поди, забыл, как и ловушку-то ставить.

– Зато я не забыл, - ответил бородач.
– Вот съезжу в город, денька через два и займёмся, - добавил он, отодвигая пустую чашку, как будто подчёркивая этим, что ещё одно дело решено... Присутствуй Риса при этом разговоре, она, возможно, почувствовала бы грозящую ей опасность. Она хорошо понимала интонации человеческого голоса. Даже те, едва уловимые, которые сами люди часто не замечают у своих собеседников. Потому что у рыси более острый слух и обострённое восприятие. Когда человек злится, когда он безпокоится, волнуется, настораживается - все эти и многие другие интонации были ей понятны.

Она угадывала не только настроение и состояние человека, но подчас его намерения. По голосу. И зачастую по взгляду.

Хотя Риса и не знала о разговоре в лесном домике, но тревога её нарастала. Она всё с большим безпокойством посматривала в сторону, где жили люди, и всё равно её тянуло туда.

Старый Вой подстерёг её неожиданно.

Она выследила зайца на опушке леса. Лопоухий помчался в поле. Риса быстро его настигла и, держа в зубах добычу, пошла обратно к лесу. И вдруг она буквально оцепенела. Отрезав от неё родные и спасительные сосны и берёзы, на опушке стояла вся свора серых - шестеро во главе со старым Воем. Они выстроились у кромки леса и ждали - в поле от стаи ей не уйти... Это было именно поле, а не поляна, и за полем тоже простирался лес, но так далеко, что его и видно-то было только в ясные дни, да и то как маленькую синюю полоску на горизонте...

Хотя волки стояли далеко, Риса очень остро чувствовала своё безвыходное положение. Она хорошо видела их большие, всегда голодные и жадные глаза. В молчаливой готовности своих врагов она чувствовала их торжество в предвкушении долгожданной добычи. Выхода у Рисы не было. И она двинулась навстречу стае, прямо на вожака, чтобы в последний момент изменить направление, сбить того, кто помоложе и послабее, и, может быть, пользуясь быстротой своего прыжка, обмануть врагов. Ведь деревья были рядом... Она понимала, что дело её очень плохо. И всё-таки отчаянно готовилась к борьбе. Бросив пойманную добычу, спокойным шагом, сберегая силы, она подходила к стае.

Волки решили, что им пора начинать. Они двинулись навстречу рыси, охватывая её полукольцом. Однако вожак специально поотстал, не отходя далеко от опушки, чтобы в случае прорыва рыси самому перекрыть ей дорогу к лесу. С краю заходила волчица, стараясь отрезать ей обратный путь.

Риса шла, дрожа от страха и ярости, ничего не видела вокруг, кроме этих пылающих волчьих глаз, которые успевала держать в поле зрения все сразу. Самый горячий молодой волк из середины полукольца рванулся галопом к остановившейся и замершей, как сжатая пружина, Рисе.