Rise
Шрифт:
“Я очень рад за вас! — написал я в ответ. — Давно пора было помириться”.
Алекс усмехнулся, увидев то, что я написал, и дописал ниже: “Я вчера так ярко прочувствовал, насколько мне ее не хватало… Спасибо, Драко. Ты очень помог”.
Я нахмурился, прочитав его слова. Помог — это не совсем то слово, ведь сначала я все разрушил. Я вздохнул и написал: “Надеюсь, у вас дальше будет все хорошо”.
Алекс кивнул и спрятал пергамент, потому что Грин, видимо, заметив, что мы его не слушаем вышагивал сейчас к нашему столу.
До конца занятия мы больше не общались. Алекс слушал лекцию,
Когда Грин отпустил всех, Амелия подождала нас с Алексом, и мы вместе отправились на зельеварение.
— А давайте сегодня после занятий пойдем все вместе в библиотеку, — предложила она, пока мы спускались по лестнице.
— Я только за, — отозвался Алекс.
— Я тоже, — кивнул я. — Только я вас покину часов в пять, ладно?
— Да без проблем, — протянул Алекс и подмигнул мне.
Амелия только вздохнула, бросив на меня беглый взгляд, и взяла Алекса за руку. В молчании мы добрались до кабинета зельеварения и здесь тоже заняли места рядом, как раньше. Кажется, этот день был началом нового светлого витка наших жизней. По крайней мере, на это хотелось надеяться.
*
Дни снова потянулись однообразной рутиной, только теперь они были более радостными. Алекс и Амелия всюду ходили вместе, они больше улыбались и выглядели более уверенными. На занятиях мы все сидели рядом и устраивали некое соревнование, кто получит больше баллов или лучше выполнит задание. Преподаватели, кажется, были приятно удивлены нашим рвением. Все свободное время мы просиживали в библиотеке, как делали это в первом семестре, до их ссоры, много учились, болтали обо всяких мелочах, смеялись и делились воспоминаниями из детства. Иногда, правда, я ловил на себе немного грустный взгляд зеленых глаз Амелии, но она ничего не говорила мне по этому поводу, а я не хотел ее спрашивать, чтобы не сделать хуже.
Вечера я проводил в лаборатории Гермионы. Сначала у меня была тренировка, потом — мучения на беговой дорожке. Я стал пытаться ходить на ней без помощи Гермионы, потому ужасно уставал и с большим трудом терпел адскую боль в мышцах. Но это стоило того. С каждым днем я чувствовал, что в ногах прибавляется сила. И это окрыляло и заставляло все больше времени и сил тратить на тренировки. Я даже — пока меня никто не видел в спальне — пытался делать маленькие шажки, опираясь на свои трости.
После того, как я заканчивал со всеми упражнениями, мы с Гермионой садились около ее стола и работали над статьей, до отправления в редакцию которой оставалось все меньше времени.
Грин продолжал почти каждый день наведываться в лабораторию, но его сейчас отвлекали какие-то другие дела, он раскопал новую информацию про инцидент с Куппер, еще раз допросил ее, и теперь отрабатывал какую-то свою версию, естественно, не разглашая никому подробности. Я был только рад такому повороту событий. Ведь с Гермионой мы сейчас общались практически как хорошие друзья. Только вот я уже мечтал о большем, но отогнать эти мысли в дальний угол сознания становилось все труднее.
Единственным, кто стал меня серьезно раздражать, был Райт. Он будто бы с цепи сорвался.
Март близился к концу. Природа потихоньку оживала, а с ней — и все вокруг. Все чаще в замке был слышен веселый смех и радостные оживленные голоса.
Сегодня после занятий и очередных посиделок в библиотеке с Алексом и Амелией я привычно спешил к Гермионе. Утром я сумел самостоятельно встать с кровати, и мне не терпелось поделиться этой новостью с Грейнджер. Отрывисто постучав и открыв дверь, я переместился внутрь.
— Добрый вечер, — поздоровался я, глядя на Гермиону.
Она сидела за письменным столом с пером в руках и задумчиво перебирала исписанные пергаменты.
— Привет, Малфой, — улыбнулась она, повернувшись ко мне. — Проходи.
— Чем занята? — полюбопытствовал я, перемещаясь поближе к беговой дорожке.
— Проверяю контрольные второкурсников, — она скорчила смешную рожицу, сморщив нос. — Такое впечатление, что они надо мной издеваются.
— Что, все так плохо? — ухмыльнулся я.
— Даже не представляешь, насколько, — Гермиона закатила глаза. — Я столько времени потратила на объяснения этой темы, а они так ничего и не поняли. Будто я не им рассказывала обо всем этом целых три занятия.
— Грейнджер, посмотри за окно, весна пришла. Всем хочется веселиться, а не зубрить формулы по трансфигурации, — хмыкнул я.
— Да какие это формулы! — воскликнула она. — Здесь же элементарные понятия.
— Это для тебя они элементарные. Прояви хоть чуточку сочувствия.
— Это к ним-то? Нет, — протянула она. — Если они не освоят основы, дальше уже ничего не поймут.
— Тебе виднее, — пожал я плечами, вздохнув, и мысленно пожалел бедных студентов-второкурсников.
— Ладно, — вздохнула она. — Я продолжу проверку, а ты начинай тренировку. Хорошо?
— Да, конечно, — сказал я.
Пока я поднимал и опускал ноги, у меня была возможность беспрепятственно наблюдать за Гермионой. Она была такой красивой, когда задумывалась о чем-то или была занята какой-то работой, как сейчас. Полностью сосредоточенная на том, что делала, она размеренно дышала и иногда улыбалась каким-то своим мыслям, или чуть хмурила лоб, если ей что-то не нравилось. Я уже знал наизусть каждый ее жест, и все равно каждый раз с жадностью ловил каждый такой момент, когда я мог просто ею любоваться.
Спустя полчаса тишины резкий звук открывшейся двери показался почти взрывом. Слегка всклокоченный Грин ворвался в кабинет и направился прямиком к Гермионе, проигнорировав меня.
— Питер? — удивилась она, поднимаясь со стула. — Что случилось?
— У меня неприятности, — хмыкнул он. — Ты в порядке?
— В полном, — недоуменно отозвалась она. — Я проверяю контрольные, Малфой тренируется… А что у тебя произошло?
— О, мистер Малфой тоже здесь, а я и не заметил сразу, — пробормотал Грин.