Rise
Шрифт:
— Пусть будет дикобраз, — согласился я. — Так что, простишь?
— Да, — сказала она. — Я понимаю, что тебе трудно, пусть и не могу прочувствовать все твое положение. Но я чувствую ответственность перед тобой и тоже волнуюсь за тебя.
— Потому и поехала вместе со мной поездом?
— Мы вроде бы договорились, что допрос закончен, — сказала она.
— Ладно, — согласился я, стараясь скрыть разочарование в голосе. А что я вообще хотел от нее услышать?
Гермиона зевнула, прикрыв рот ладошкой. Я усмехнулся, это не было похоже на нее.
— Со мной
— Нет, просто я почти не спала прошлой ночью.
— Почему? — спросил я.
— Малфой! — возмутилась она.
— Молчу, — пробормотал я, смутившись. — Поспи сейчас, раз устала. А я пока почитаю.
— Неплохая идея, — сказала она усталым голосом и закрыла глаза, откинувшись на спинку дивана.
Я достал из кармана мантии небольшую книгу, которую мне дал Алекс еще три дня назад.
— Малфой, — позвала Гермиона, не открывая глаз.
— А? — отозвался я.
— Как ты себя чувствуешь? — спросила она тихо.
— Не начинай, — предостерегающе сказал я.
Она вздохнула, но больше не стала ничего говорить.
Я с головой ушел в чтение. Спустя несколько часов книга была прочитана до последней страницы, и я, отложив ее в сторону, устроился поудобнее на сидении и посмотрел на мирно спящую Грейнджер.
Именно сейчас она была красива, как никогда. Весь ее вид говорил о спокойствии и умиротворении. Я залюбовался ею, не боясь быть пойманным на этом. Ее губы были чуть приоткрыты, она дышала тихо и размеренно. Слегка трепещущие длинные ресницы говорили о том, что ей что-то снится. Мне захотелось подойти и обнять ее, но, увы, ничего из этого я сделать не мог.
Я встрепенулся, поймав себя на последней мысли. Неужели я и правда начал что-то к ней чувствовать? Нет, этого не могло быть, это что-то другое. Я помотал головой, будто это могло убедить меня в правильности собственных размышлений.
Вдруг она зашевелилась, слегка сменив положение головы, и нахмурила лоб. Но глаза ее были по-прежнему закрыты. На ее лице вновь появилось выражение тревоги или печали, сложно было понять, но в любом случае мне хотелось взять ее за руку, погладить по голове, да хоть как-то успокоить, чтобы вернуть ей прежнюю безмятежность. Она вздрогнула и прошептала:
— Рон…
Я тоже нахмурился. Значит, вот кто ей снился… Но меня это, собственно не должно было волновать. Только вот волновало. Я стиснул зубы до скрежета и закрыл глаза, чтобы не было искушения смотреть на нее. Вот так я и уснул.
Пробуждение было неожиданным.
— Малфой, просыпайся. Через десять минут мы будем в Лондоне, — Грейнджер тронула меня за плечо, и я, спросонья, не задумываясь, накрыл ее руку своей. — Эй, пусти, — запротестовала она.
Я резко открыл глаза и сразу же сощурился из-за яркого света. Немного привыкнув к яркости, я посмотрел на Грейнджер, которая стояла совсем рядом и удивленно моргала. И тут до меня дошло, что я держу ее руку.
— Извини, — сказал я, отпустив ее. — Я случайно. Ты застала меня врасплох.
— Ничего, — ответила она, отвернувшись. — Мы почти приехали.
— Да, я слышал.
— Нормально, — бодро отозвалась она и взяла в руки свое пальто.
— Что тебе снилось?
Она подняла на меня удивленный взгляд.
— Ничего, — выпалила, а потом поправила себя: — Не помню.
— Ясно, — сказал я, усмехнувшись.
— А почему ты спросил? — поинтересовалась она, надевая темно-синий шарф.
— Ты разговаривала во сне, — нехотя сказал я.
— И что я говорила? — она явно занервничала. Грейнджер нахмурилась и, сама того не замечая, вцепилась в край шарфа и застыла в ожидании моего ответа.
— Я не разобрал, — соврал я. — Вот и решил уточнить, что снится профессору Хогвартса в первый день каникул.
Мой ответ ее успокоил. Она резко выдохнула и отпустила теперь уже слегка помятый шарф.
— Советую тебе тоже надеть шарф. Похоже, сегодня очень холодно, — сказала она оживленно.
А за окном уже виднелся вокзал Кингс-кросс.
*
До Косого переулка мы добрались, когда на часах было всего девять утра. Как раз в это время здесь и открывались многие магазинчики.
Я отпустил Тинки домой, чтобы он не путался под ногами, да и Грейнджер настаивала на том, чтобы я дал уже отдохнуть несчастному эльфу, так как ей совсем не трудно левитировать мое кресло, аргументируя все тем, что без эльфа мы будем привлекать меньше внимания. Я повелся на эту уловку, она знала, что мне сказать, чтобы добиться своего.
Народу в переулке было совсем мало, видимо, потому, что сегодня был праздничный день. Всю дорогу до магазина волшебных палочек я глазел по сторонам. Как же давно я здесь не бывал, а почти ничего не изменилось, если сравнивать с детскими воспоминаниями. Все разрушенные и поврежденные за время войны здания давно были отремонтированы до первозданного вида. Мы без труда добрались в южную часть переулка, где, как и раньше, стояло небольшое здание, носившее название “Лавка Олливандера”.
Я даже немного занервничал, как в детстве, когда приходил сюда за своей первой волшебной палочкой. Грейнджер открыла дверь и переместила меня внутрь. Здесь, как и снаружи, тоже ничего не изменилось. Колокольчик на двери зазвенел, давая знать владельцу помещения, что кто-то вошел внутрь, и через минуту мы услышали тяжелые неторопливые шаги.
Мистер Олливандер заметно постарел с тех пор, как я его видел в последний раз. Но глаза его все так же светились удивительным мистическим блеском.
— Мистер Малфой и профессор Грейнджер! Какой неожиданный визит. Рад вас видеть, — приветливо сказал он.
— Добрый день, — поздоровалась Гермиона.
— Здравствуйте, мистер Олливандер, — сказал я, глядя на его плечо и не решаясь смотреть ему прямо в глаза.
— Все в порядке, молодой человек. Я не держу на вас зла, так что не стесняйтесь так, — заверил меня он. — Я вижу, что сейчас передо мной уже совсем другой человек, не похожий на того, кто был тогда. Тем более, что вы пришли сюда с мисс Грейнджер, — он улыбнулся, — а это о многом говорит.