Риск эгоистического свойства
Шрифт:
Причудилось ей, вот точно!
С этого дня началась еще одна новая жизнь Катерины Воронцовой, оказавшаяся на поверку не такой уж и простой и отнимавшей множество времени и сил.
А как иначе? Вы-то пробовали быть настоящей женщиной? В том смысле, сколько временных, денежных и прочих затрат это требует? И перечислять не стоит, каких усилий, если начать с приличных колгот, а закончить умением правильно строить глазки, любому трактату страниц не хватит!
Трудно ей приходилось и учиться, и осваивать азы женственности в ускоренном темпе, да еще развивать навыки психолога,
Катерина давно, со встречи с Тимофеем перестала быть наивной, изолированной ото всех, запуганной завышенными требованиями и бабушкиной муштрой девочкой. Но она не умела общаться с людьми, с ровесниками, во-первых, потому, что это запрещалось Ксенией Петровной, а во-вторых, она не подозревала, что это необходимо.
Зачем? У нее есть Тим, и никто больше не нужен. Вот что умела Катерина, так это концентрироваться, сосредотачиваться на цели и упорно, настойчиво к ней идти, игнорируя все мешающее, лишнее, что может оттягивать на себя внимание и дефицитное время.
Тимофей уж который раз встряхнул ее, дав такого морального тумака, что она вылетела из своего ограниченного одной направленностью мирка, приземлившись прямо в реальную жизнь, оказавшуюся весьма непростой, с ворохом разнообразных проблем, людскими историями и характерами.
И, знаете, это увлекательно.
Оказалось, что жизнь интересна!
Первого января они проснулись около часа дня, а в два часа Тимофей уехал. Надолго. И осталась только переписка в письмах, теперь он писал ей на адрес общежития, а она ему на неведомую, обозначенную цифрами какую-то полевую почту. Входившие тогда в обиход дефицитные и дорогущие мобильные телефоны им были еще долго не доступны. Зато каждый раз получая на вахте письмо от него, на конверте которого четким почерком Тимофея были написаны ее адрес и имя с фамилией, Катерина чувствовала нечто непередаваемое: гордость, радость, может, что-то детское про то, что и она обозначена в этом мире конкретным адресом, не скрываемым под предназначением «до востребования». Вот пойди ж ты, разберись, что это!
Катерина, стараясь сохранить ровное выражение лица, улыбалась внутренне весь день и на работе, и когда возвращалась домой. Так тепло и радостно ей становилось от воспоминаний того Нового года, своей круто изменившейся за один день жизни и даже тех своих чувств от получаемых писем.
Задумавшись, вся еще в том прошлом, в радости с добавлением теплой грусти по ушедшему, она никак не могла почему-то открыть дверь квартиры – ключ в замке не поворачивался, и все!
Ах да! Как же она забыла, за воспоминаниями накатившими!
Катя позвонила, и дверь тут же распахнулась, не успел улететь звук дверного звонка.
– Катерина Анатольевна! Я тут крутю, а вы там! – взволнованно объяснила Валентина.
– Кручу, – автоматически поправила Катерина, переступая порог.
«Вот и я включилась в работу семьи Бойцовых по исправлению речи великой Валентины!» – подумала
А чего одобрять? У них своя семья, у нее своя. Пересеклись в связи с форс-мажором… Дальше развивать раздражающую мысль Катерина Воронцова не стала.
– Как Соня?
– Телик смотрит. Жалуется. Лежать не хочет. Температура последняя тридцать семь и три, – отчиталась причина «приобщения» к чужой семье.
О-хо-хо! Жалуется она! Катерина, подавив тяжкий вздох в зародыше, пошла мыть руки и осматривать больную.
– Здрасте! – разулыбалась девчушка вошедшей в комнату Катерине. – А я все знаю! Вы Катерина Анатольевна, наша соседка снизу. И доктор. Вы меня героически спасли в трудную минуту и терпеливо лечите после.
– Аминь! – не поддержав бодрости задиристого тона, заключила вступительную речь пигалицы Катерина. – Самочувствие?
– Не лучшее, – не сдавалась Соня.
– Ну что ж, Софья, давайте я вас осмотрю, и вы ответите на пару вопросов, – докторила Катя, стараясь притормозить балагурящую девицу.
Не тут-то было! Намек девочка понять-то поняла, но ей было скучно и хотелось проверить на слабо и устойчивость к доставаниям соседку.
– Например, не занимаюсь ли я сексом?
– На этот вопрос вы уже отвечали.
Буйствующие «умищем» и откровенной провокацией подростки для доктора Воронцовой числились как обычная рабочая рутина, не особо и раздражающая.
– Я помню. А что, про это обязательно спрашивать? – весело поинтересовалась девочка.
– Шутишь? – перешла на «ты» Катерина.
Устала, «вы» и с папашей этого подростка хватает, так что дитя перебьется, раз не принимает предложенный уважительный тон беседы.
– Еще порази меня заявлением, что не знаешь о возможных последствиях.
– Нежелательная беременность, венерические заболевания, ВИЧ, разбитое сердце, – отрапортовала, как заученный урок, Соня, скорчив не в меру серьезную рожицу.
– А также внематочная беременность, хламидиозы и иные вирусные заболевания, подлежащие тяжелому лечению. Надеюсь, ты мне сказала правду.
Соня, положив правую ладонь на сердце, левую подняв вперед, сделала страшное лицо, поклявшись:
– Как на духу! В интимные сексуальные связи не вступала! – и добавила доверительным тоном: – Папуля зорко блюдет мою девственность, рекомендуя торжественно расстаться с ней по любви и желательно после восемнадцати лет!
– Да! – вздохнула Катерина. – Похоже, что освоение тобой теоретической части он прохлопал.
– Смеетесь? – повторила похожий вопрос в свою очередь Соня, вздохнула, изображая печаль за отца. – Интернет, подруги, уроки по анатомии и этике, мальчики, озабоченные своей гиперсексуальностью…
– Нелегко-о-о… – согласилась Катерина, – давай, подкованная, осмотрю тебя.
Диагноз, поставленный Катериной, так же как и ее предположение о получении простуды, подтвердились. Софья Бойцова обслуживала клиентов за столиками на улице, на открытой террасе возле кафе. В Москве стояла несусветная жара и, каждый раз прибегая на кухню за заказом, Соня на пару минут становилась под кондиционер, охлаждаясь.