Риск – это наша работа
Шрифт:
– Гульчахра где? – спросил он, когда мать уже вышла за порог.
– Не знаю. Мы во дворе встретились. Я спросила ее о тебе, она пожала плечами и ушла в дом… На что-то сердится…
– Пусть сердится, – решил вдруг Шерхан. – Пусть хоть до старости сердится. Это ей полезно…
ГЛАВА 10
1
Пленникам нацепили наручники и посадили их в автобус. Австрийцы смотрят за этим процессом внимательно и заинтересованно. Они только что обработали раны тем
– Это исключено. Ваши претензии бессмысленны. Они бандиты и должны уметь терпеть такой пустяк, потому что заставляли сами переживать других людей гораздо большие муки. Я не могу приставить к каждому по часовому, а для одного часового они без наручников представляют реальную опасность.
Кеслер поморщился, выдал какую-то длинную тираду, но из осторожности, должно быть, произнес ее по-немецки. Однако он вынужден был согласиться. Здесь не врачи решают, кому и как себя вести.
При этом австрийцы наблюдали за посадкой в автобус, как подполковник заметил, вовсе не с сочувствием к пленным. Интерес их явно был вызван поведением спецназовцев. Они ждали, когда же начнутся те издевательства, о которых постоянно пишут западные газеты. И словно бы желали увидеть подтверждение написанному. И откровенно расстроились, когда все прошло спокойно и даже почти корректно. Малозаметные, хотя и болезненные короткие удары-тычки стволом автомата в ребра остались вне внимания наблюдателей. Разин при этом только посмеивался.
Посадка закончилась. Но дело следовало завершить.
– Господин Кеслер, – обратился подполковник к руководителю миссии. – Мне кажется, вам и вашим коллегам опасно оставаться здесь, в непосредственной близости от места происшествия.
Кеслер не понял ситуацию. Для него бандиты остались бандитами, но мирные жители к бандитам отношения не имеют.
– Что вы хотите этим сказать? Мы же обещали жителям Асамгов медицинскую помощь.
Разин даже вздохнул и руками развел от такой наивности.
– Что-то не так? – Кеслер забеспокоился.
– Я думаю, что среди жителей найдется много таких, кто через полчаса откопает в огороде автомат – у чеченцев это, знаете ли, национальная привычка, прятать в огороде автоматы – и пойдет выручать пленных боевиков или мстить за убитых.
– Разве есть убитые?
– Шесть пленных, из них двое ранены, и десять убитых. Их сейчас принесут сюда. Убиты те, кто намеревался перестрелять вас и нас из засады, в случае, если дело у них пойдет не по плану. Уничтожение засады – это необходимая мера безопасности. Я думаю, вам лучше бы уехать, чтобы не попасть в следующую неприятность.
Австриец нахмурился и укорил подполковника:
– Так мы с вами не договаривались.
– Обстоятельства, господин Кеслер. Извините. Надо привыкать к местным реалиям, раз уж вы собрались здесь работать. А эти реалии таковы, что почти все мужчины здесь были боевиками и только на время пришли домой. Отдохнуть. И показать свою лояльность днем. А ночью они откапывают автомат и стреляют туда, куда хотят. Иногда у этих мужчин вскипает кровь, и они
Паша Сокольников уже сел в один из микроавтобусов и приказал водителю ехать на другой конец села. Водитель тоже австриец, по-русски понимал плохо, но лейтенант на русско-немецкой смеси сумел все же добиться результата и для убедительности добавил в свой лексикон традиционный толчок под ребра стволом «винтореза». Это очень увеличило речевые познания водителя.
– Куда они? – спросил Кеслер, не понимая, почему его машинами распоряжаются без его ведома.
– Как раз – за убитыми. Двух человек надо забрать с другого конца села.
– Вы не отдадите убитых родственникам?
– Сначала их следует опознать. На сегодняшний день почти все боевики находятся в международном розыске по линии Интерпола. И следственным органам необходимо знать, чей розыск следует прекратить, поскольку он обходится весьма не дешево. Это, кстати, даст возможность потратить больше сил на розыск других, может быть, более опасных террористов или бандитов.
С таким доводом аккуратная австрийская душа, привыкшая видеть порядок во всем, даже в самом негативном, не могла не согласиться.
– Но как же нам поступить? – Кеслер так и не решился на конкретный шаг.
– Я считаю, что вам следует срочно свернуть все оборудование, пока Парамоша не добрался до ваших медсестер…
– Кто? – не понял Кеслер.
– Старший лейтенант… – кивнул головой Разин.
Парамоша уже был окружен медсестрами и что-то оживленно им рассказывал, сильно жестикулируя. Таким образом, подполковник Разин впервые заподозрил, что его подчиненный владеет немецким языком, поскольку, как он уже знал, медсестры русским не владеют. А если не владеют, почему так дружно смеются над каждым словом? Вывод: значит, Парамоша говорит по-немецки.
– Он что?… – не понял Кеслер и спросил почти серьезно: – Опасный маньяк?
– Нет. Он коллекционер исполнительных листов. Неисправимый алиментщик…
Австриец бросил в сторону Парамоши повторный взгляд, полный восхищения.
– Мы можем уехать. А вы?
– Я попросил бы у вас на некоторое время автобус. Нам необходимо добраться до дальнего блокпоста. Это двенадцать километров. Сами мы сумели бы пройти такое расстояние. Но пленные ранены. На блокпосту нас дожидается транспорт, там есть и связь. Мы вызовем дополнительные машины. Были бы все пленные здоровы, я не сомневался бы в их выносливости. Но заставлять здоровых тащить раненых на себе – это, согласитесь, жестоко…
Подполковник точно просчитал психологию австрийского врача и его политическую подкованность. И ударил именно туда, где врач считал себя наиболее сильным и где удара не ждал.
– Но… – вопрос не успел оформиться, как Разин ответил и на него:
– Пока вы собираетесь, автобус вернется. Или догонит вас по дороге.
– Я согласен. Но нам недолго собираться. Тогда и вы поторопитесь.
– Нам осталось только собрать убитых…
Пленные сильно тормозили.