Риск Королевы
Шрифт:
На некоторых шкатулках с драгоценностями Амидалы имелись немеханические замки, поэтому Рабе и Яне принесли их из гардеробной, и все они по очереди попытались проникнуть внутрь, не разрушив шкатулку.
“По крайней мере, нам не пришлось просить Панаку об этом, - сказала Саше, радостно смеясь, когда она наконец сама открыла замок.
“Да, думаю, у него возникнет несколько вопросов, - согласилась Рабе.
– А теперь посмотри, сможешь ли ты сделать это меньше чем за две минуты.”
Прошло еще около часа, прежде чем их время было последовательно в пределах целей Рабе, и к тому времени Эйртаэ почти
“Ты изменила его, - сказала она.
“Конечно, - ответила ей Эйртаэ. “То, что я до сих пор не считаю это слабостью, еще не значит, что я позволю ей пройти.”
“Ты могла бы что-нибудь сказать!- Сказал Сабе.
– И скучать по выражению твоего лица прямо сейчас?- Ответила Эйртаэ. “Я так не думаю.”
– Вот почему Панака думает, что он постарел на десять лет после выборов, - сказала Саше. “Вот это, прямо здесь.”
“За следующие десять, я думаю, - сказала Эйртаэ, поднимая свою чашку в тосте.
“И еще за десять после этого, - сказал Сабе.
Отвлечение
Эйртама планировала каждый день до мельчайших деталей, и вовсе не ее вина, что все пошло наперекосяк. Она построила говерпод по своему собственному проекту, который создала как дань уважения (нет, она не украла их) пьесе, использованной в первой опере, в которой бывшая королева Реиллата снялась после своего срока. Конечно, она работала с гораздо более ограниченным бюджетом, и ей пришлось делать все это самостоятельно, потому что ее родители отправили ее в мастерскую для актеров, которая вовсе не была тем же самым, что и мастерская для сценического производства, которая была ее просьбой.
Ее родители были очень хороши в этом.
Опера представляла собой слегка обновленную пьесу о последних днях конфликтов между людьми и Гунганами, такую пьесу любили старики, потому что она давала им ощущение безопасности, что заставляло их жертвовать деньги на постановки, поставленные студентами, которые все это ненавидели. Капсула была использована для изображения водного монстра Сандо, из спины которого главный герой пытался собрать крошечные военно-морские силы НАБУ. Эйртама спроектировала репульсорный подъемник, рассчитанный на четырех человек. Она очень четко определила ограничения по весу. И на нее никто не обращал внимания.
Когда четвертое сопрано взошло на говерпод, тот слегка покачнулся. Но он держался твердо. В зале Эйртама расслабилась. Это будет потрясающе. Конечно, кто-то потратил бы достаточно времени, глядя на певцов, чтобы заметить, что то, на чем они стояли, было шедевром.
Затем из-за кулис вышла пятая сопрано и начала свой подъем.
“О нет” - сказала Эйртама. Старуха, сидевшая слева от нее, довольно громко шикнула на нее.
Зазвучала музыка, заполнившая концертный зал, когда публика приготовилась
“Нет, - громче сказала Эйртама.
Старуха снова шикнула на нее, на этот раз локтем под ребра. Эйртама была почти уверена, что она родственница ведущего тенора. Он тоже был невыносим.
“Нет, ты не понимаешь, - попытался объяснить Эйртама.
– Под-не.—”
Прежде чем старуха успела заткнуть ее в третий раз или нанести телесные повреждения локтем, над оркестром раздалось громкое жужжание выключенного мотиватора. Одно из сопрано ударило по ноте намного, намного выше, чем требовала партитура, когда под дико закружился по сцене, сбросив одного из певцов.
Если бы это было все, что случилось, Эйртама назвала бы это победой. Сопрано по большей части были невыносимы. Но она знала, что будет еще хуже. Датчики под лифтом засекли упавшее сопрано, и аварийное отключение отключило репульсоры, инициировав единственный протокол безопасности, который позволял бюджет Эйртамы.
– Берегись!- она закричала, потому что не могла придумать, что еще сказать.
С лязгом металла и еще несколькими криками капсула рванулась назад к задней стене театра, единственному месту, которое гарантированно было пустым. Остальные четыре сопрано были неприлично сброшены. Рабочие сцены, большинство из которых считали себя актерами и поэтому были дико равнодушны к роли, поспешили броситься к упавшим певцам, но как только они оказались там, никто из них не знал, что делать.
Мужчина с темной кожей и крепкими плечами протиснулся в переднюю часть толпы. Он прижал ладони ко рту, слишком торопясь, чтобы определить акустические пятна на сцене.
– Всем сохранять спокойствие!- крикнул он. “Я опытный профессионал и уже обращался за помощью. Пожалуйста, покиньте зал в строгом порядке. Если вы родственник одного из раненых, пожалуйста, подойдите и сообщите о себе медикам, когда они прибудут.”
Все делали именно то, что он говорил. Кроме Эйртамы, которая, несмотря на то, что не была чьим-либо родственником, рвалась вперед.
“Что ты делаешь?- Он схватил ее за воротник, когда она пыталась проскользнуть мимо. Ее светлые волосы рассыпались вокруг его пальцев, и она попыталась высвободиться.
“Я его построила, - сказала она.
– Я построил его, и мне было совершенно ясно, что на нем должны стоять только четыре человека, и я никому не позволю сказать, что это моя вина.”
Он отпустил ее, и она снова натянула тунику.
– Гм, с ними все в порядке?- спросила она. Большинство людей ожидали бы, что она подружится с людьми, с которыми она провела неделю, работая над знаменитой, хотя и немного проблематичной оперой.