Риск, засада, пистолет
Шрифт:
— Ага, есть. Держи, — он подал Андрею маленький ключик, и мне наконец освободили руки.
— Ф-фу… Андрюша, ты мой спаситель, — сказала я, с трудом шевеля языком. — Я за тебя замуж выйду.
— Иди к черту! — В его взгляде были забавно перемешаны гнев и нежность. — И так напугала меня до полусмерти, а теперь вообще хочешь до инфаркта довести!
— Ты ведь вчера вечером меня замуж звал. Так что я согласна.
— Так я же есть хотел, а с голодухи чего не сболтнешь, лишь бы накормили, — не сдавался он.
Леша фыркнул, и Андрей повернулся к нему:
— В
— Как обычно, за понятыми пошел. Надо же все здесь оформлять.
— Ладно. — Он внимательно стал разглядывать меня. — Ты же не станешь меня каждый день настоящими обедами кормить, скажи честно!
— Честно? — Я вздохнула. — Если честно, то, конечно, не стану, скорее сбегу.
— То-то! — Мельников был доволен. — А теперь, Танька, сядь в угол и не отсвечивай, видеть тебя не могу! Нам работать надо.
А я что, я возражать не стала, мне приключений на сегодня хватило, спасибо, больше не хочется. Дальше все было очень мило, пришел Семенов с понятыми, ребята работали, я сидела в уголке и приходила в себя.
— Я требую, чтобы в протоколе было зафиксировано, что в мой дом вломились без предъявления необходимых документов, это вопиющее нарушение Уголовно-процессуального кодекса! — дребезжал голос Валентина Николаевича. — Ни ордера на обыск, ни постановления об аресте, ничего нет, полный произвол! Я не понимаю, что мне вообще инкриминируют?
— Для начала вам будет предъявлено обвинение в нападении на гражданку Иванову и насильственное лишение ее свободы, — спокойно объяснил Андрей. — Или скажете, что вы здесь в прятки играли? А вам, кроме того, — он посмотрел на Толю, — обвинение в убийстве гражданина Леонтьева. Пистолетик ваш мы изучим и докажем, что именно из него убит Леонтьев.
Понятые, сидевшие на диване затаив дыхание, хором ахнули. Две немолодые женщины, очень похожие, наверно, сестры, обе в домашних халатиках и в шлепанцах. Они вертели головами, полные любопытства и немного испуганные. Я подумала, что теперь не меньше недели они будут главными героинями посиделок на лавочке у подъезда, рассказывая, как в шестьдесят седьмую приходила милиция и арестовала хозяина и его гостя за какие-то жуткие преступления, похищения и убийства.
Толя сплюнул на пол и, злобно сверля меня глазами, разразился речью, смысл которой был в том, что ему было бы очень приятно самолично искрошить меня на мелкие кусочки и он весьма сожалеет о том, что теперь не сможет доставить себе этого удовольствия. Из цензурных в его словах было только выражение «ведьма крашеная».
— Добро пожаловать в клуб поклонников Татьяны Ивановой! — ухмыльнулся Андрей. — Слыхала, Тань, ты становишься все популярнее.
— Слыхала. Только это гнусная клевета, вовсе я не крашеная, — я посчитала необходимым обидеться. — Просто чуть-чуть цвет волос подправила.
В открытую дверь осторожно, бочком, просочился Игорь, на цыпочках подошел ко мне, зашептал:
— Таня, у тебя все нормально?
— В конечном итоге все. Хотя перетрухнула здорово.
— А я… Представляешь, сижу, тебя нет, Мельников
— Представляю, я тоже имела возможность его послушать. Ладно, Игорь, видишь на комоде коробка стоит, подай ее сюда, а то у меня сил нет подняться.
Игорь послушно снял картонку и поставил мне на колени. Не вынимая «Талию» из коробки, я развернула ее и показала Игорю. Он тихо всхлипнул и протянул к ней руки.
— Что это тут у вас? — Нет, у этого Мельникова явно на пару глаз и пару ушей больше, чем у всех остальных представителей рода человеческого! Ведь мы с Игорем шептались, а он был на другом конце комнаты. И вот он уже вытаскивает своими лапами из коробки «Талию».
— Так-так, это, значит, и есть та самая музочка, из-за которой весь сыр-бор разгорелся? — Надо сказать, что вертел Андрей в руках статуэтку без всякого уважения. Никакого священного трепета перед вечным искусством. И на меня поглядывал оч-чень нехорошо. — И почему это у меня, Иванова, такое странное подозрение на твой счет, будто ты не очень хотела мне ее показывать?
— Да что ты, и в мыслях не было ничего подобного! — очень натурально возмутилась я.
— Знаю я твои мысли. Хотела тихо слямзить статуэтку, чтобы вернуть хозяину?
— А что, это было бы здорово! Я имею в виду вернуть. Андрей, ну ты же сам понимаешь, приобщишь ты ее к делу, как вещдок, хозяин ее еще сто лет не получит. Будет вместо скульптуры на твою расписку любоваться. А если бы ты отдал «Талию», то законный хозяин получил бы принадлежащую ему вещь без лишней волокиты.
— Ну, Танька, ты, похоже, совсем одичала, даже не знаю, как тебя обругать, — вздохнул Мельников. — Порядок забыла, все обвинение развалить мне хочешь?
— Можно подумать, у тебя улик не хватает! И пистолет нашел, и я, живая жертва нападения. А человек «Талию» у хозяина под честное слово брал, обещал через две недели вернуть. — Я незаметно толкнула Игоря, чтобы не стоял столбом, а тоже принял участие.
Он тут же сложил ладошки и затянул жалобно:
— На коленях ползал…
Я, собственно, и не ожидала от этого никакого результата, Мельникова такими штучками не проймешь. Так что, честно говоря, немного удивилась, когда, послушав, с некоторым даже интересом, Игоревы завывания, Андрей сказал:
— Вот что, господин Маслов, приходите ко мне завтра, часов в одиннадцать, попробуем решить вопрос. — И тут же повернулся ко мне, шепнул с ехидной улыбочкой: — Я его на начальство напущу, пусть тоже развлекутся.
Он небрежно снова замотал статуэтку во фланель и сунул ее обратно в коробку. А коробку поставил перед Семеновым.
— Оформи изъятие.
Минут через десять, когда Игорь уже стал счастливым обладателем автографа Мельникова на бумаге, подтверждающей, что скульптура работы Осипова, изображающая музу «Талия», изъята в квартире гражданина Шлица В. Н. и приобщена к делу в качестве вещественного доказательства, и выпровожен за дверь, я окликнула Андрея: