Рискнуть и победить (Убить демократа)
Шрифт:
— Министерства обороны?
— Нет. Прошу извинить, но больше ничего я вам сказать не имею права.
— А я больше ничего и не спрашиваю. Появился Митюков с афишкой, расстелил ее на столе.
— Ну? Что ты хотел объяснить?
— А сами не понимаете? Посмотрите внимательно на этого милиционера.
— Ну, посмотрел, — сказал Митюков, — И что?
— Вы тоже ничего не замечаете? — спросил я у Нестерова.
Тот внимательно рассмотрел рисунок и покачал головой:
— Нет.
— И в реальных условиях вы не стали бы в него стрелять? — спросил я у Митюкова.
— Разумеется, нет.
— Вам
— И вправду! — поразился Митюков. — По четыре. Ну, это просто художник ошибся.
— Может быть. Но в реальной обстановке я не стал бы об этом долго раздумывать.
Нестеров с усмешкой взглянул на озадаченного Митюкова. Потом как-то очень по-светски предложил:
— Я надеюсь, Сергей Сергеевич, вы останетесь на наш небольшой товарищеский ужин?
Моим офицерам доставит огромное удовольствие общество вашей очаровательной супруги. И нам с полковником тоже.
— Спасибо, но мы с дочкой. А добираться до дому больше двух часов.
— Отправьте Сергея Сергеевича домой на моей машине, — распорядился Нестеров. Я открыл было рот, чтобы отказаться, но он не дал мне этой возможности:
— Мне приятно было увидеть вас, Пастухов. Надеюсь, это не последняя наша встреча.
Желаю здравствовать.
— Всего хорошего, товарищ генерал-лейтенант.
— Сейчас уже чаще говорят «господин генерал», — заметил Нестеров.
— Да? В таком случае всего доброго, ваше превосходительство.
Я пожал ему руку и пошел к выходу.
— А твоя нога? — окликнул меня Митюков. — Уже прошла?
Черт. Совсем про ногу забыл.
— Нога? — переспросил я. — В самом деле. Прошла, как видите. Ну да. Надо же!
Нестеров и Митюков переглянулись.
Я обругал себя предпоследними словами. Прокол. Роли нужно доигрывать до конца.
Что-то я от мирной деревенской жизни совсем расслабился. Как бы мне это боком не вышло.
Вот еще когда я об этом подумал.
Точно. Еще тогда.
Пока я извлекал Ольгу с Настеной из толпы танцующих, Митюков вызвал к КПП черную «Волгу» и приказал водителю:
— Отвезешь этих господ. И сразу назад. Ясно?
— Так точно, товарищ полковник.
— Отставить, — сказал я.
— Почему? — удивился Митюков.
— Потому что у меня есть машина.
Я вышел за ворота и через две минуты подкатил к Ольге и Настене на своем вседорожнике «ниссан-террано». Про «патрол» была когда-то реклама: «Крепкий, как скала». А про какой-то другой джип: «Мощный, как танк». Так вот все это можно было сказать и про мой «террано». Эдакий с виду скромняга. Но не для тех, кто понимает. Водитель «Волги», судя по всему, понимал.
— Ух ты! — уважительно проговорил он.
До Митюкова тоже дошло.
— Почем брал?
— Около двух с половиной миллионов иен.
— Почему иен?
— В Японии брал.
— Сколько же это на нормальные деньги?
— Штук двадцать. Или чуть больше, — небрежно отозвался я. — Точно не помню.
— Рублей?
— Ну, полковник! Рублей! Баксов, конечно.
Я
— Я и не подозревала, что ты такой тщеславный, — заметила Ольга.
Я возразил:
— Я не тщеславный. Я мстительный. Как верблюд.
— Разве верблюды мстительные?
— Еще какие! Попробуй обидеть верблюда. Он тебя обязательно оплюет. Хоть через год.
— Ты переплюнул верблюда. Оплевал бедного полковника через пять лет.
— Бедного? — переспросил я. — Ты бы видела его дачу на Истре!
— А ты видел?
— Я строил на его даче забор. Еще в бытность салагой.
Некоторое время мы ехали молча. Потом Ольга спросила:
— Ты ничего не хочешь мне объяснить?
— Про что?
— Почему ты проиграл бой этому Егорову?
— И после этого ты говоришь, что я тщеславный?
— Не увиливай. У тебя была возможность попасть в него не меньше трех раз. А ты не стрелял. Я сверху все видела.
— Ну, знаешь! Со стороны всегда все видней.
— Ну хорошо. А зачем ты сделал вид, что подвернул ногу?
— Сдаюсь, — сказал я. — Ему очень хотелось выиграть. А мне на это было в высшей степени наплевать. Не веришь?
— Верю, пожалуй. Но не понимаю. Ты всегда был очень азартный.
— А я и сам не все понимаю, — признался я. И я действительно не понимал.
Практически ничего. А когда начал понимать, было уже поздно.
— Странный он, этот подполковник Егоров, — помолчав километров пять, заметила Ольга. — Чем-то похож на тебя.
— Вот как? Чем?
— Вы из одной казармы.
Вот этим он меня и купил. Да, из одной казармы. Как я ни злился на него за эту проверку по форме 20, но он мне нравился. Он был свой. Он был из моей прошлой, но не забытой жизни, из которой я был вышвырнут волей паскудно сложившихся обстоятельств. Запах кожи офицерских портупей, оружейной смазки, острый озноб ночных диверсионных рейдов, сама атмосфера насмешливости, постоянных взаимных подначек. Он нес на себе печать этой жизни. И я ему, если честно, завидовал.
Потому и злился.
Подполковник Егоров. Хрен с бугра. Человек, который не любит проигрывать. А кто любит?
Я вспомнил про телефон, который он мне дал, и выбросил бумажку в окно.
Не собирался я звонить по этому телефону.
Нужно будет — сам позвонит. И номер моего сотового узнает. Если нужно.
Я не ошибся. Он позвонил через три дня.
III
«Я, Пастухов Сергей Сергеевич, заявляю, что согласен добровольно, без принуждения, пройти проверку на полиграфе. Мне объяснили процедуру проверки, я не имею возражений по существу ее проведения. Настоящим я полностью освобождаю специалиста, проводящего обследование, от всех претензий и исков с моей стороны в связи с этим и не возражаю против передачи результатов проверки заинтересованной стороне. Мне было разъяснено, что никто не может заставить меня проходить данную проверку. И я могу прервать ее по собственному желанию в любой момент…»