Рискованная игра
Шрифт:
— Хуже, Илья, — откровенно признался библиофил, — в такой переплет попал, что не знаю, радоваться или сразу катафалк заказывать.
Седовласый инструктор задумчиво потер открытый высокий лоб. Маланов лихорадочно соображал, что могло случиться и когда он сможет встретиться со своим приятелем, у которого, по-видимому, были огромные неприятности, раз он позвонил ночью. Конечно, можно было рискнуть и подвыпившим сесть за руль, но больше всего Илью волновало не это, а то состояние угнетенности, в котором он сейчас пребывал. Тем не
— Ты сейчас дома, в городе?
Ответ был отрицательным.
— В том-то и дело, что нет! — произнес Вениамин. — Я сейчас у себя на даче в Востриково.
— Востриково? — переспросил инструктор, стараясь припомнить местонахождение дачи.
— Да, — сказал приятель, — это в киевском направлении.
Бывалый водитель тотчас вспомнил станцию Востриково, где он когда-то встречал первомайские праздники у одного из сослуживцев.
— Знаю, знаю твое Востриково, — сказал Илья, — как-то бывал в тех краях по молодости, веселился…
Полуночный приятель явно обрадовался.
— Прекрасно! — воскликнул он. — К нам в поселок с Киевского вокзала ходит электричка. Ходу где-то около часа. Электропоезда ходят каждый час, а я тебя встречу.
Седовласый собеседник покачал головой и, не дослушав приятеля, перебил его:
— Я знаю, только я на своем транспорте.
— Прекрасно, — сказал обеспокоенный собеседник, — это даже лучше — меньше нужно будет светиться! Запиши мой адрес-
Илья достал из кармана авторучку и бросил взгляд по сторонам в поисках чистой бумаги.
— Секунду, сейчас запишу, — произнес Маланов и обратился к заскучавшему хозяину квартиры: — Петрович, подай салфетку.
Голубев приподнялся и, взяв с холодильника бумажную салфетку, быстро подал ее своему гостю. Маланов записал адрес Соколова и, сложив салфетку вдвое, положил ее в кармашек вельветовой рубашки.
— Записал? — нетерпеливо поинтересовался дачник.
— Да, Веня, запротоколировал, — шутливо ответил инструктор. — Жди завтра в гости.
Соколов возбужденно засопел.
— Прекрасно, — облегченно произнес приятель Маланова и, на мгновение задумавшись, принял иное решение: — Хотя постой, Ильюша. Когда будешь выезжать, обязательно позвони, я все же тебя встречу на станции. А то у нас поселок хоть и маленький, но все же можно заблудиться. Да и лес кругом…
— Ладно.
— Телефон помнишь?
— Помню, — успокоил товарища инструктор.
— Хорошо. И постарайся, Илья, приехать как можно раньше, — попросил Соколов, — а то у меня на душе неспокойно че-то!
Последняя фраза Вениамина снова насторожила седовласого полковника. Илья понял, что время уже работает против его товарища.
— Слушай, Веня, — решительно произнес полковник, — не будем дожидаться до утра! Я выезжаю сейчас!
Вениамин Соколов был бы только рад поскорее встретиться с бывшим спецназовцем,
— Нет, Ильюша, нет! Я уверен, что это лишнее и до завтра с моей скромной персоной ничего не случится!
Инструктор на мгновение задумался, зная совестливый характер своего товарища. Немного помолчав, он все же решил сделать еще одну попытку.
— Ты уверен в этом? — сурово спросил седовласый полковник.
Поставленный вопрос требовал четкого и честного ответа.
— Да, Ильюша, — решительно произнес бедолага, — я уверен в этом. — И, натужно рассмеявшись, чтобы хоть как-то успокоить Маланова, ободряющим тоном добавил: — К тому же, Илья Алексеевич, утро вечера мудренее!
Уставший не только за день, но и за последние годы седовласый человек не стал возражать. Впрочем, чем помочь в данную минуту позвонившему, Илья не знал, а сам Соколов ничего толком не рассказал. Да и до утра оставалось не так уж много времени.
— Ну что ж, дружище, — устало вздохнул инструктор, — возможно, утром жизнь покажется нам не такой уж и серой! Ладно, — подытожил он странный разговор, — договорились!
Илья Маланов распрощался с Вениамином и, отключив телефон, медленно засунул его в карман куртки. Иван Голубев, все время молчавший во время разговора гостя с приятелем и нервно выпускавший струйки горького дыма дешевой «Примы», вдруг оживился.
— Кто звонил? — последовал вопрос спартаковца.
— Приятель, — задумчиво ответил Маланов.
Впалая волосатая грудь Голубева заходила ходуном.
— Случилось что, Алексеевич? — с некоторой долей надежды в голосе поинтересовался Иван.
Илья сразу же раскусил намеки Голубева. Полковник недовольно посмотрел на лукавого соседа и, негромко кашлянув в кулак, раздраженно передразнивая захмелевшего напарника, пробурчал:
— Случилось, случилось! Накаркал, Петрович, вот и случилось!
Голубев замахал руками и кудлатой головой.
— Алексеевич, да ты че?! — горячо запротестовал хозяин застолья. — Акстись, какое накаркал! Я же ничего конкретного не имел в виду, а так, образно… Так сказать, поделился некоторыми соображениями. — Иван нервно задергал костлявыми плечами, потом руками и, не найдя им применения, схватил бутылку и стал разливать остатки водки в рюмки. — Мы ж, Илья, как-ни-как, напарники!
— Напарник хренов... — недовольно буркнул полковник, но тут же осекся, понимая, что Голубев тут совсем ни при чем, а виноваты его собственные расшатанные нервы. — Ладно, Петрович, не обращай внимания, просто кругом одни неприятности кипят.
Иван, смущенно покачав головой, запустил руку в тощую грудь и понимающе причмокнул влажными губами.
— Так и я про то, Алексеевич, — пояснил спартаковский болельщик, — гады жить нормальным людям не дают! Так что, если нужна помощь, Илья, — добавил напарник, — смело можешь на меня рассчитывать.