Рискованное приключение
Шрифт:
После того как любопытство насчет меня было удовлетворено, разговоры чаще всего заходили о Кертисе Додде и о том, кто мог совершить убийство, и очень часто они щедро перемежались комментариями о том, что на самом деле никто не станет по нему скучать. Иногда встречались и язвительные замечания насчет Шауны, которая, очевидно, был очень непопулярна. Много осторожных взглядов были направлены на Минди, которой было трудно их выносить, судя по румянцу, появлявшемуся на ее щеках. Когда такое происходило, или Бекка, или я становились поближе. Иногда, если Минди начинала
Мы проходили мимо фото-магазина, где печатали цифровые фото, и я попросила девушек зайти туда, потому что мне до смерти хотелось увидеть сделанный Коттоном снимок распечатанным, а не на маленьком экранчике на камере. Войдя внутрь, я увидела, что магазинчик казался храмом, посвященным Джимми Коттону: стены были увешаны его работами. Пока фото печатали, мы ждали, равнодушно глядя на ненужное нам оборудование для фотосъемки. Когда фотографии были готовы, я расплатилась, и мы остановились в нескольких футах от прилавка, чтобы их рассмотреть.
Я дошла до снимка Коттона и стала разглядывать его, потрясенная тем, что этот человек может сделать с помощью цифровой камеры. Композиция получилась великолепно: большую часть снимка занимали утес, река и горы, а мы с Максом стояли сбоку.
Но несмотря на красоту пейзажа, все мое внимание привлек именно Макс.
Не удивительно, ведь Макс невероятно фотогеничен. Он естественно и привычно улыбался в камеру.
Удивительным оказалось то, что рядом с его сильной мужской красотой, улыбающаяся я тоже выглядела естественно и привычно. Моя бежевая шапка, светлые волосы и бледная, разрумянившаяся от ветра кожа, являли эффектный контраст с его темной привлекательностью.
И мы выглядели не так, будто только что встретились и едва знали друг друга. Мы выглядели так, словно всегда знали друг друга и нам было уютно в объятиях друг друга.
Мы даже выглядели, как будто были созданы друг для друга.
Я не осознавала, что положила одну руку ему на живот, а другой обнимала его спину, а еще я заметила, что вписывалась в его бок, как будто Бог специально создал меня, чтобы я там помещалась. Ладонь Макса лежала на моей шее, пальцы в перчатке были едва видны сквозь пряди моих волос, и странным образом выглядела так, будто он заявлял свои права на меня — просто-напросто я была его.
— Как же мне нравится эта фотка! — воскликнула Минди, стоя рядом со мной и глядя на фото. Бекка тоже подошла поближе.
— Ух ты, потрясный снимок, — выдохнула она. — Макс красавчик, а у тебя самые прелестные глаза из всех, что я видела.
Я распахнула глаза и, оторвавшись от фотографии, посмотрела на Бекку:
— Что, прости?
Бекка посмотрела на мое лицо:
— Самые прелестные глаза, Макс тоже так сказал.
Я моргнула и подняла брови, меня окатило приятной теплой волной.
— Что, прости? — повторила я
— Макс сказал, что у тебя самые прелестные глаза, которые он видел.
О Боже!
—
— Да, вчера, когда эм-м... — Ее глаза скользнули к Минди и вернулись ко мне. — Он сказал это вчера, когда мы разговаривали о тебе. Он сказал, что ты милая, когда злишься, и у тебя самые прелестные глаза из всех, которые он видел.
О. Мой. Бог.
Я снова взглянула на фото и впервые в жизни стала внимательно рассматривать свои глаза. На фотографии их не было видно, но я знала, что они у меня глубоко посаженные. Орехового цвета — больше коричневые, чем зеленые. Я никогда особенно не задумывалась о своих глазах, разве что желая, чтобы они были больше и шире, чтобы можно было наносить больше теней, но даже сейчас, сосредоточившись на них, я все равно была невысокого мнения.
— У тебя и правда очень красивые глаза, — мягко сказала мне Минди. — Я сразу заметила.
— Я... они... эм-м... — начала запинаться я.
— Действительно необычные, поразительные, бросающиеся в глаза, прости за каламбур, — ухмыляясь, сказала Бекка.
— Можно мне копию этой фотографии? — спросила Минди так же мягко, и я внимательно посмотрела на нее.
Она вглядывалась в фото, и ее лицо стало таким же нежным, как голос.
— Конечно, дорогая, — тихо ответила я, и ее глаза метнулись ко мне.
— Спасибо, — прошептала она.
Я подошла к прилавку, вручила продавцу карту памяти и фотографию и попросила сделать еще одну копию.
Потом я повернулась к Минди и сказала ей:
— Самое лучшее в этом фото, кроме вида, то, что сделал его Джимми Коттон.
— Джимми Коттон не делает случайные снимки, — сообщил мне продавец с недвусмысленным гневом.
Удивленная вмешательством в наш разговор и его тоном, я повернулась к нему и спросила:
— Простите, что?
— Джимми Коттон... — Он махнул на меня фотографией. — ...не делает случайные снимки. — Он показал рукой на стены магазина. — Он мастер.
— Да, согласна, но вчера он случайно встретил нас на утесе и сфотографировал.
— Цифровой камерой? — возразил продавец, теперь его тон был полон насмешки, как будто цифровые камеры были изобретением дьявола.
— Э... — Я посмотрела на карту памяти и ответила: — Да.
— Джимми не снимает на цифру.
— Эм-м... — начала я, но услышала, как Минди прошептала позади меня:
— Утес?
Я повернулась к ней и сказала:
— Да.
Она вырвала снимок из руки сотрудника и внимательно посмотрела на него.
— Боже, я смотрела на вас с Максом и не заметила, что вы на утесе.
— Да. Макс возил меня туда вчера, — сказала я, и ее глаза метнулись ко мне.
— Ух ты, — выдохнула Минди.
— Прости?
— Ух ты, — сказала она громче.
— Что "ух ты"?
— Ух ты, Макс возил тебя на утес. — Удивление покинуло ее лицо, и оно осветилось, потом она улыбнулась огромной и ослепительной улыбкой. — Он возил тебя на утес.
— Да, — протянула я, смутившись.
— Это важно? — спросила Бекка, подходя ближе.