Ритм сердца
Шрифт:
– Спи, мой милый, – прошептал Джуран, отрываясь от губ Наруи. – Спи. Набирайся сил. Они тебе сегодня понадобятся…
Лёгкое движение рукой, и цепи, приковывающие Наруи к столбу, рассыпались в пыль. Безвольное тело юноши упало в объятия Джурана, и тот с улыбкой победителя взял пленника на руки. Демон едва сдерживал себя, чтобы не взять его силой прямо сейчас в этом мрачном, холодном подвале среди затухающих свечей и тёмных зеркал, прямо на алтаре жертвоприношений. Эта мысль показалась ему забавной, и Джуран уже сделал шаг к каменному алтарю, но что-то отвлекло его. Какой-то шорох. Джуран обернулся.
В нескольких
– Ты, правда, собираешься наслать на меня проклятье? – сквозь смех произнёс Джуран. – Собираешься убить меня моим же собственным именем?
Глаза Орэми округлились, и это вызвало новую волну смеха.
– Ты что, раб, так и не понял, кто перед тобой?
Орэми застонал и протянул руку к Джурану. Но демон лишь презрительно усмехнулся.
– Я обещал, что ты умрёшь медленной смертью, – тихий голос властно разлился по залу. – Но тебе удалось позабавить меня, раб. Поэтому я прощаю тебя. Ты умрёшь быстро.
Короткий щёлчок пальцами, и тело Орэми, последний раз дёрнувшись, опустилось на пол.
Через несколько секунд в зале жертвоприношений не было никого. Только остывающий труп да догорающие свечи.
Тьма медленно отступала, впуская в мир Наруи рассеянный свет и сладостные ощущения, какие бывают от прикосновения ласковых рук. Кто-то целовал его. Целовал нежно и настойчиво.
«Сатори?.. – улыбнулся Наруи и потянулся навстречу. – Всё-таки вернулась…»
С Сатори он расстался год назад по совершенно глупой причине. Она хотела, чтобы Наруи бросил работу и вернулся в клан.
Клан Юджа – очень древний и богатый с устоявшимися в веках традициями, которые никогда не нравились свободолюбивому Наруи. Поэтому-то он и ушёл оттуда, заявив, что сможет добиться чего-то в жизни и без громкого имени Юджа. И добился. Наруи всегда говорил Сатори, что быть вместе и только вместе они смогут лишь порвав с кланом окончательно. В ином случае неусыпный глаз семьи будет следить за ними постоянно. Но Сатори было всё равно. Она хотела видеть Наруи главой клана, а себя – женой главы клана, и перспектива стать женой журналиста её не устраивала. Начались ссоры, скандалы, которые закончились короткой запиской брошенной на столе: «Забудь и не звони». Конечно же Наруи сделал всё наоборот. Он как безумец по сто раз на день звонил ей домой, обрывал телефоны друзей и знакомых. Но её телефон молчал, а знакомые отвечали очень уклончиво. Но Наруи не зря называли одним из лучших журналистов. Он нашёл её новый адрес, и они встретились.
Именно после этого на смену отчаянному безумству пришла тихая грусть. Всё было кончено. И осознание этого не принесло ни горя, ни облегчения – только тишину. И в этой тишине Наруи понял, что мир слишком красив, чтобы оборваться глупым движением бритвы по венам. Мир продолжал жить, и Наруи продолжал жить вместе с ним. Он жил так уже год, отдавая силы любимой работе, веселясь на вечеринках с друзьями, флиртуя с девушками. А в душе жила надежда. Маленькая, глупая надежда на то, что когда-нибудь они смогут поговорить,
«Сатори вернулась…»
Сонные мысли текли медленно, неторопливо, будто волны на море в безветренную погоду. Поэтому странная мысль показалась вдвойне странной. А мысль была о том, что Сатори никогда не целовала так. Так настойчиво, так…
Наруи разлепил веки и первое, что он увидел, стали серебристые нити волос.
«У Сатори были каштановые», – дёрнулась мысль и оборвалась, так как второе, что увидел Наруи, был глаз ночи, в котором невероятным образом смешались адский огонь и звёздное небо.
Наруи вздрогнул. Хлынувший поток воспоминаний разметал остатки тьмы. Восемь трупов в тёмном переулке… Свечи и корчащийся Орэми… Дождь и треснувший асфальт… Ветер запутавшийся в белых волосах и глаза… Глаза убийцы, глаза демона, глаза чудовища. Глаза того, кто сейчас так настойчиво и нежно целовал его.
Наруи хотел закричать, но смог выдавить из себя лишь тихий стон. Демон оторвался от его губ и улыбнулся.
– Ты проснулся, моё чудо? – прошептал он. – Сокровище моё.
Сердце замерло, а взгляд метнулся в сторону далёкой, но всё же спасительной двери, но её там не было. Не было и каменного постамента, и зеркал, и причудливой мозаики пола. Лишь крохотные свечи горели смутным воспоминанием о зале жертвоприношений, но окружали они вовсе не столб с цепями, а огромную кровать. Именно на ней лежал сейчас Наруи, утопая в белом облаке шёлка и кружев. А рядом сидел демон. Его обнажённое тело дышало силой и страстью, на губах играла улыбка, а глаза… Глаза попросту пожирали Наруи.
– Какой ты милый, – сладко протянул демон. – Просто чудо. Твои глазки как два солнышка, а губы…
И он снова потянулся к его губам. Наруи дёрнулся и в отчаянье выставил вперёд руки, но демон с лёгкостью поймал их за запястья и с силой пригвоздил к кровати.
– Бесполезно, – прошептал демон на ушко Наруи. – Сопротивляться бесполезно. Впрочем… – короткая усмешка. – Сопротивляйся, если хочешь. Так ты доставишь мне ещё больше удовольствия. Я сломаю тебя, мой милый.
И Джуран впился губами в тонкую шею пленника. Он целовал и кусал бархатную кожу, слыша беспомощные стоны, и чувствуя, как напряжённое тело Наруи слабеет, теряет контроль.
– Я всегда добиваюсь, чего хочу, – прошептал Джуран. – Запомни это, Наруи. Отныне ты мой. И ничего уже не изменить.
Наруи задрожал, когда язык демона коснулся его соска и пощекотал его.
– Какое же ты всё-таки чудо, – улыбнулся Джуран, разглядывая Наруи в мерцающем свете свечей. – Маленькое, испуганное чудо с красивым лицом и обалденным телом. Ты, наверное, думаешь почему ты здесь, почему я могу касаться тебя, ласкать, целовать, хотя раньше не мог даже подойти к тебе? Я угадал? – шептал демон, лаская Наруи.
Тот выдавил из себя короткий стон, и сам поразился каким странным он вышел.
– Всё это потому, что мои рабы сделали мне подарок. Они принесли тебя в жертву. Мен в жертву. Ты мой. И вся твоя сила бессильна против меня.
– Джастархан… – выдохнул Наруи.
– Да, мой милый, – сладко протянул демон, поднимая руки Наруи к изголовью кровати. – Джастархан, Песчаный убийца. Всё это я. Но тебе я разрешаю звать меня моим первым именем – Джуран. Я хочу услышать, как ты будешь сладко шептать его.