Ритмы ночи
Шрифт:
— Точно! Вот это клёво!
— Брайан, иди-ка сюда! — окликнула его мать.
— Клёво у вас получилось! — еще раз восхищенно оценил мальчик и убежал.
— Подаешь пример детям? — шутливо заметил Бруно.
Мэг незаметно пожала руку Дэниелу.
— Теперь самое время уезжать, а, Мэг?
О том, что сделал потом Дэниел, в Блу-Спрюс говорили так же долго, как о падении Полы в озеро, а иной раз вспоминают и до сих пор. Он поднял Мэг на руки и понес — на глазах у всех — вниз по заросшему травой холму, мимо Общественного центра к автомобильной стоянке, где их ждал его видавший виды
Она лежала у него на руках, не произнося ни звука. Заговорили они, лишь когда прошли полпути.
— Я думаю да, — вдруг вымолвила она так тихо, что он еле расслышал.
— Что — да, Мэг?
— Что это становится привычкой. — И она заплакала.
— Не надо, дорогая, не надо!
Дэниел усадил ее на переднее пассажирское сиденье, дал свой носовой платок, завел машину и поехал в сторону ранчо.
— Что мы здесь будем делать? — спросила она, когда он, подъехав к дому, выключил зажигание.
— Я подумал, что ты…
— Что я опять попаду в какие-нибудь неприятности, если ты не будешь за мной присматривать?
Он глубоко вздохнул — она, видно, до сих пор расстроена этим эпизодом с Полой. Что та ей наговорила? Мэг явно напугана. Может, подсознательно надеялась на него — он ведь был рядом, — что он станет вместо нее объектом гнева Полы. Что ж, надо ей помочь выбраться из этого состояния.
— Да нет, Мэг, я не то имел в виду. Ведь ты хочешь отключиться от всего на какое-то время, отдохнуть, расслабиться.
Она закрыла глаза, и он почти почувствовал борьбу в ее душе. Прошла целая минута, прежде чем она заговорила:
— Ну, хорошо, Дэниел. Может быть, чашку кофе, пирожок — из тех, что тебе женщины приносят.
— Да, Мэг, пойдем.
— А потом я домой поеду.
— Как скажешь, Синеглазка.
— Сразу после кофе. Только кофе, ничего больше.
— Все по твоему желанию.
— Спасибо, Дэниел. — Она вышла из пикапа и направилась к главному входу.
Он шел чуть позади, не желая упустить возможность полюбоваться ее походкой и длинными ногами в выцветших, обрезанных джинсах.
До кофе они так и не добрались.
Когда взошли на крыльцо, Мэг еще сердилась, как раздраженная молодая кошка, и он чувствовал ее состояние. Переступив порог, она повернулась к нему.
— Дэниел, не понимаю я!
— Что не понимаешь? — Он прошел на кухню и насыпал прыгающим от нетерпения собакам сухой корм.
— Почему ты не хочешь лечь со мной в постель?
Он бросил пластиковый совок обратно в мешок с собачьим кормом, закрыл за собой дверь, посмотрел ей прямо в глаза.
Мэг стояла, уставившись в пол.
— Ну? — Она скрестила руки на груди. — Что-то не так со мной? Почему ты меня не хочешь?
— Ты все неправильно понимаешь, Синеглазка. — Он глубоко вздохнул. — Я так давно хочу тебя — с шестнадцати лет. Мысли, что крутились у меня в голове… понимаешь? За такое сажают в тюрьму.
Она поморщилась, закрыв глаза, будто ее ударили в лицо. А у него было такое чувство, будто он открыл, наконец коробку, которую слишком долго держал закрытой — не решался. Слишком долго молчал, держал все в себе, и сейчас, начав говорить, не мог остановиться.
— Я ревновал тебя к своему брату все эти годы: у него, видишь ли, хватало смелости
Она смотрела на него испуганными, широко раскрытыми глазами. Он вдруг усомнился, правильно ли поступает. Зачем выпаливать все это сразу — всю правду? А что, если она изменит свое решение и улетит не через неделю, а сегодня же?
— Ты думаешь, эти две ночи, которые мы провели вместе, — все, что мне нужно? Синеглазка, я бредил тобой после того, как ты уехала, — каждый день, каждую минуту, постоянно: в постели, в конюшне, под душем… — Ему не хватало воздуха, он задыхался от волнения. — Ни одна из тех картин, что я представлял себе, и в сравнение не идет с тем, что у нас было. Моя бы воля — закрыл бы тебя на замок и спал бы с тобой каждую ночь напролет, до утра. — Он опять глубоко вздохнул и тряхнул головой от переполнявших его чувств. И тут увидел, что она улыбается. Подошел к ней ближе. — Иди, садись в машину!
— Нет!
— Иди, я сказал!
Она не двинулась с места.
— Не надо меня дразнить, Синеглазка, ты ведь знаешь, что может произойти.
Она утвердительно кивнула головой и тоже посмотрела ему прямо в глаза.
Как тихо у него в доме — только часы тикают да собаки жуют корм на кухне. В душе Дэниела происходила отчаянная борьба: ему надо уйти, а он не может. Он уже чувствует, что эта битва обречена на провал. Как отойти от нее, когда она притягивает его как магнит! Еще раз ляжет с ней в постель — вообще не сможет ее отпустить. Ему невыносима мысль, что придется просить, умолять ее остаться с ним.
— Пожалуйста! — прошептал он с мольбой. — Уходи, Мэг!
— Не могу. Ты мне нужен, Дэниел.
Эти слова, как удар молотом по голове. Он уставился на нее широко раскрытыми глазами.
— Ты так мне нужен, Дэниел! Мне очень плохо без тебя.
Ее глаза… она говорит правду. И он сдался.
Наконец-то она открыла то, что давно таилось в глубине сознания: Дэниел ее друг, самый лучший, давний друг. И в этот момент, когда он приблизился к ней, она вдруг испытала леденящий страх. Она раздразнила его, он сейчас просто охваченный желанием мужчина, который уже не владеет собой…
Но он поднял ее на руки — и эта мысль, как и все другие, покрылась туманной пеленой, отдалилась, стала неважной. Он принес ее в спальню, бросил поперек широкой кровати, быстрыми, лихорадочными движениями стал раздевать ее: кроссовки, джинсы, футболка, трусики — он все это отбрасывал. Холодный воздух охватил обнаженное тело. Звук упавших джинсов — Мэг еле заметно приоткрыла глаза: снял футболку — какая прекрасная мускулистая грудь… Она опустила веки.
Вот он уже рядом с ней… Внутри нее… Без предупреждения, без подготовки. Не надо никакой подготовки — она и так ждала его, давно, была готова и ждала. Приняла сразу, выгнулась, как змея, чтобы он вошел глубже, был в ней весь, без остатка. Вцепившись в его бедра, яростно толкала его в себя. Еще! Опять закрыла глаза, почувствовав его приглушенный стон. Потом все ее чувства спутались. Они так хотели друг друга, так истосковались, что не было никаких слов.