Ритуалист
Шрифт:
— Как раз с того самого берега, давление ослабло, и мне удалось переплыть, — и вновь смотрит, как отреагирую, но я молчу, мне-то что, да хоть из ада вылезла, не бросается, буфера высший класс, чего возмущаться-то?
— Ну и? — подталкиваю ее дальше, мол, давай, не спи, твоя очередь. Змееногая хмыкнула, явно что-то про себя отметив, и продолжила:
— Что это за место, если можно, то поточнее.
— Можно, — киваю, — самый отшиб какого-то государства, лес, граничащий с Тьмой с одной стороны, и небольшой деревенькой с другой, народу
— Опасно для меня?
— Не думаю, вряд ли сюда кто припрется, а так лишь зверье да те пауки, но это уже два вопроса. Итак, кто ты такая и почему решила перебраться сюда?
— Мой народ называется ламии, — Шаррат пожала плечами, — неужели у вас о нас не знают? Мы почти в каждом мире живем, а сюда я бежала, у нас не очень-то хорошая обстановка, а когда пелена ослабла и появилась возможность пройти, действовала, почти не задумываясь.
— Война, что ли какая?
— Да постоянно войны, против всех, даже со своими приходится, — вздохнула девушка, — устала от всего, надоело, жить хочу.
— Весомо, сочувствую.
— А ты почему здесь, раз говоришь, что отшиб и тебе подобных почти нет?
— Тоже жить хочу, — ухмыляюсь, — только меня не шибко-то любят.
— Разбойничаешь?
— Если бы, наоборот пытаюсь никого не трогать, да лезут, понимаешь.
— Так ты особенный, — Шаррат улыбнулась.
— Можно и так сказать, кстати, — в голову вдруг пришла одна мысль, — а не ты ли это вдоль берега обереги закапывала?
— Ну, да, я, — девушка слегка потупилась.
— Твою мать! — вырвалось у меня, так и знал, — и зачем?
— Давят они, до сих пор давят, — ламия потерла пальцами виски, — нехорошие тотемы.
— Так разве же это они? Это Тьма… — и тут же осекся, а с чего я решил, что все именно так, вдруг и староста всего не знает, ему сказали, что все вот так, вот он и верит, а по факту, ведь, совсем иначе может быть.
— Нет там никакой Тьмы, — поморщилась ламия, — сплошная пелена везде, еле выбралась, думала, останусь там с концами.
— Надеюсь, дальше места схватки с пауками ты не успела пройти?
— Нет, — качает головой, — сразу в лес пришлось уходить, слишком уж их много было, а потом все словно в беспамятстве, тут помню, а тут уже нет, — и кривится.
— И хорошо, что так, жрали тебя эти твари живьем, да еще ядом своим травили.
— А сам-то как там очутился?
— Да проверял эти самые обереги, на твои художества наткнулся, — качаю головой, — а там и по следу пошел, в общем, вовремя я, а то бы слопали тебя за неделю, только бы кости и остались.
— Ну, тогда спасибо, — и Шаррат вдруг слегка склонила в поклоне голову, ох ты ж мать твою, благодарит так, что ли?
— Забудь, что сделано, то сделано, теперь-то какие планы?
Она на мгновения задумалась, начав покачиваться из стороны в сторону, а потом проронила:
— Ну, даже не знаю, пока у тебя поживу, ты ведь не против? — и улыбается ведь как, даже ком
— Используешь меня по полной, — ухмыляюсь, понимающе качая головой.
— А куда мне еще податься, к тому же, раз спас, значит, не бросишь, — и еще шире улыбка. Мне даже не по себе стало, это что же значит, я даже за себя постоять сейчас не могу, так мне еще за нее отвечать придется? Но ответил совершенно в ином ключе:
— Да живи, сколько хочешь, тем более что, дом от деревенских, мне его выделили из-за того, что согласился обереги проверять. Тут другая проблема.
— Какая?
— Я когда сюда пришел, в силе был, большой, а потом кое-что приключилось, и ослаб, теперь даже зверье в округе опасным стало, понимаешь? Плохой из меня для тебя защитник.
— Ты это про проклятую вещь? — ламия ткнула пальцем в висящий у моего бедра "комикс".
— Именно, постой, а ты в них разбираешься?
— Не то чтобы, просто от него тянет силой, тяжелой и мощной, — задумчиво произнесла та, — большего не вижу.
О, как, так она, своего рода, живой идентификатор, что ли? А ну-ка, давай проверим еще кое-что:
— А про это что скажешь? — и вытянул в ее сторону на ладони шкуродер — как она от него отшатнулась, словно кислотой в лицо ей плеснул.
— Ты, ты, зачем, откуда, убери это!! — как говорится, лицо посерело, а глаза на выкате, даже странно, я перевел взгляд на свой ножик и провел пальцем по одному из лезвий, теплый, приятный на ощупь. Ну, чувствую, сейчас мне про тебя расскажут.
— Ты давай, успокаивайся, никто тебе зла не желает, и расскажи все, что увидела.
Ламия нервно покачивалась из стороны в сторону, сверля взглядом клинок в моих руках. Наконец, видимо, взяв себя в руки, она произнесла:
— Это мертвый артефакт, даже хуже того, что на поясе носишь, книга просто проклята, а это даже проклясть никто не сможет, сил не хватит, — и в голосе одно лишь желание держаться подальше от ножа, вот это ее проняло!
— И что это значит?
— А никто не знает, а кто может знать, ничего уже не скажет. Мертвые артефакты это нечто, бывшее некогда живым и могущественным настолько, что пределов этой силы просто не понять. А потом живое стало мертвым, но смерть над подобным не властна, и оно до сих пор существует. Тебе следует избавиться от него как можно скорее, если оно тебе позволит!
Я чуть не поперхнулся, избавиться от моего шкуродера, выкинуть то, что не раз спасало мою шкуру и позволило стать тем, кем являюсь сейчас? Ну, уж нет, дураки прописаны в другой игре, да мне проще удавиться, чем выкинуть свой ритуальный клинок.
— Будем считать, что ты услышана, — киваю, — а что еще, есть, что сказать помимо этого?
— Я не знаю, что ты хочешь услышать, — ламия покачала головой, — но мне уже страшно находиться с тобой рядом.
— Ну, тут только тебе решать, а мой нож останется со мной, тут без вариантов. Жаль, конечно, думал, ты видишь больше.