Ритуалы бесконечности
Шрифт:
— Я предпочитаю действовать отдельно, — сухо ответил профессор.
— Это противоречит реальности. — Штайфломайс смотрел в окно с беспокойством. — Умерьте свой пыл. Потенциальный враг здесь силен. Это пока не активированная ситуация — она еще слишком слаба. Несколько ошибочных движений могут, помимо всего прочего, сделать невозможным перемещение на любую другую из симуляций.
— Симуляций чего? — спросил Фаустаф, все еще пытаясь получить конкретную информацию от Штайфломайса.
— Настоящего…
— Штайфломайс! — прервала его Мэгги
Штайфломайс холодно кивнул и ответил:
— Как они нас достанут? Мы наиболее извращенные агенты, которые у них были.
— Они могут отозвать вас, вы это знаете.
— Это не так просто сделать, не переговорив со мной. Они ничего не добьются от симуляций. Они пытались много раз и столько же раз проваливались. С нашими знаниями мы можем поспорить с ними: мы можем стать независимыми — жить собственной жизнью. Мы можем оставить этот мир только полуактивированным и управлять им. Ничто не остановит нас.
Мэгги Уайт бросилась к Оггу и попыталась вырвать у него автомат, но тот отступил назад. Фаустаф схватил женщину, но та уже вцепилась в оружие обеими руками. Автомат внезапно выстрелил, ибо он был поставлен на полуавтоматику. Пули угодили в окно.
— Осторожно! — пронзительно закричал Штайфломайс.
Как будто испуганная выстрелами, Мэгги Уайт выпустила оружие. Орелли двинулся к Оггу, но высокий англичанин спокойно повернул ствол автомата в его сторону, и тот остановился.
Штайфломайс посмотрел в окно.
Фаустаф глянул в том же направлении и увидел, что пули угодили в ближайший дом. Стены дома рухнули. Одна треснула и распалась, но остальные упали целыми и лежали на земле едиными кусками. Ощущение сцены сохранилось — стены и внутренний интерьер дома, который теперь открылся, были вполне материальными и реалистичными.
Штайфломайс повернулся к Мэгги:
— Ты обвиняешь меня, а сама натворила все это. — Он указал на развалины. — Мне кажется, что ты пришла чтобы попытаться убить меня.
— Я еще успею сделать это.
Штайфломайс ткнул пальцем в Фаустафа:
— Вот кого ты должна была убить. Один из нас давно должен был сделать это.
— Теперь я не уверена, — сказала она. — Он даже может быть использован хозяевами. А не ты.
— Конечно, нет, — улыбнулся Штайфломайс, опуская руку. — Ты думаешь, что твоя деятельность должна начаться здесь?
Она кивнула:
— И это тебе не на руку, не так ли?
— Это не может быть выгодно никому, — сказал Штайфломайс, прищуривая глаза. — И это было бы очень неприятно для Фаустафа и для остальных, включая тебя, Орелли.
Орелли улыбнулся. Это была улыбка самолюбования, как если бы он смотрел в собственную душу и был доволен злом, которое он там обнаружил. Он склонился над оборудованием и скрестил руки.
— То, что вы говорите, звучит очень заманчиво, Штайфломайс. — Фаустаф начал терять терпение. Он чувствовал, что должен предпринять какие-то действия, но не мог ничего придумать. — Я думаю,
Штайфломайс явно понимал неуверенность Фаустафа. Он не двинулся, когда Огг указал ему автоматом на дверь.
— Почему в соборе должно быть лучше, профессор Фаустаф? — спросил он. — Кроме всего прочего, там находится большинство наших людей.
— Это так, — согласился профессор. — Но мы пойдем. У меня свои мысли, Штайфломайс. Пошевеливайтесь, пожалуйста, — его тон был необычайно настойчивым. Прислушавшись к нему, Фаустаф не понял, нравится ему его собственный тон или нет. Он удивился: неужели его компромисс с самим собой зашел так далеко?
Штайфломайс пожал плечами и пошел к двери. Орелли уже открыл ее. Мэгги Уайт и Нэнси последовали за Оггом и Фаустафом, который все время ждал неожиданностей от Мэгги. Они вышли в холл, и Орелли широко раскрыл парадную дверь.
Лужайка и гравиевая дорожка выглядели почти так же, какими они оставили их на Земле-3. Однако они были какими-то туманными, неоформившимися. Фаустаф подумал, что впечатление, которое они производят, сходно с ощущением грез, близким к реальности, и только когда он пошел по дорожке к улице, то понял, что все это действительно реальность.
Эффект был полным, благодаря неподвижному воздуху и абсолютной тишине. Хотя Фаустаф ощущал гравий под ногами, он не производил при ходьбе никакого шума. Даже когда он говорил, его голос был таким далеким, что казалось — звук облетает всю планету, прежде чем попасть в уши.
— Улица ведет к собору? — спросил он Штайфломайса, указывая на дорожку за лужайкой.
Губы Штайфломайса были плотно сжаты. В его глазах сквозило выражение некоторой угрозы, когда он повернулся к Фаустафу.
Орелли казался более спокойным. Он тоже повернул голову, хотя выходил на улицу охотно.
— Она одна, профессор, — сказал он. Его голос тоже звучал будто бы издалека, хотя и был совершенно отчетлив.
Штайфломайс нервно взглянул на своего партнера.
Фаустафу даже показалось, что Штайфломайс беспокоится, не сделал ли он ошибки, связавшись с Орелли. Фаустаф знал Орелли значительно дольше, чем Штайфломайс, и ему было известно, что экс-кардинал склонен к измене, как союзник — был очень невротичен, подвержен настроению, которое вело его и тех, кто примыкал к нему, к риску без особой необходимости.
Ожидая, что что-то может случиться и ситуация изменится, Фаустаф почти приветствовал настроение Орелли.
Они вышли на улицу. Там стояли автомобили. Они были новыми. Фаустаф узнал в них последние модели с З-1.
Вокруг не было ни души. З-0 казалась незаселенной.
Ничего живого, даже деревья и кусты выглядели безжизненными.
Орелли остановился и прокричал, размахивая руками:
— Они здесь, профессор! Они должны были слышать выстрелы. Что вы теперь будете делать?
Из-за угла вышли несколько бандитов Орелли с лазерными винтовками в руках.