Робби
Шрифт:
— Ты будешь чай или кофе? — прозвучал над нею баритон.
Лиз посмотрела вверх, встретившись взглядом с синими глазами.
— Кофе. Эспрессо. Двойной. Если не трудно. Пожалуйста.
Роберт снова ухмыльнулся и отправился к стойке. Она, наверное, снова выглядела полной дурой. Все шло не совсем так, как Лиззи предполагала. Она думала, что уверенной походкой зайдет в кафе, непринужденно извинится за выходку мамы, пошутит немного, и уйдет. Вместо этого она, смущенная и неуверенная в себе, сидела, зажимала ладони между коленей, и ждала,
Роберт снова появился рядом, легко пригнулся, опустил на стол два кофе и сел на стул напротив.
— Послушай, — сразу же начала Лиз. — Я хотела извиниться за маму. Это она написала те сообщения… Ну, то есть первые четыре.
Коричневые брови в который уже раз взлетели на лоб.
— Да, — продолжила Лиззи, нервно почесав кожу за ухом. — Сама я так не поступила бы. И раз уж представилась возможность, прости за тот раз.
Роберт разломал сахарный пакетик над своим американо.
— Какой «тот раз»?
Он что, уже не помнит, как подвозил ее. Нет, помнит. Сам назвал Ягодкой.
— Ну… тогда, в машине. Если я вдруг вела себя как-то не очень…
— Перестань, — отмахнулся парень. — Ты вела себя как монашка. За такое не извиняются.
Лиз почувствовала, как щеки начали гореть. Монашки ведь ведут себя хорошо? Это не было упреком? Она потупилась, притянула к себе эспрессо и с преувеличенным интересом вгляделась в его черноту.
— Это странно, — продолжил Роберт, размешивая сахар. — Мне сказали, что девушка, то есть ты, работает в какой-то фирме, офисе, то ли в бизнесе, то ли в юриспруденции… не помню… Зато помню твой рюкзак размером с тебя.
Вот черт. Ее маленькая ложь начинает приобретать масштабы города.
— Я правда фотограф, — Элизабет тоже разломала сахарный пакетик, боясь поднять взгляд на собеседника. — И я правда работала в юридической фирме, помощником одного из старших партнеров. Но уволилась месяц назад.
— И все еще представляешься помощником юриста?
Лиз коротко прочистила горло.
— Нет, — сдавленно выронила она. — Родители не знают, что я там больше не работаю.
Ложечка замерла в большой ладони. Лиззи осмелилась оторвать взгляд от своего кофе и столкнулась с непонимающим взглядом синих глаз.
— Почему?
— Это была хорошая работа, — Элизабет нервно заложила волнистую прядь за ухо. — А фотография — это не престижно. Не хочу никого расстраивать. Хочу сначала твердо стать на ноги, чтобы было чем похвастаться. И это приводит к еще одной вещи, которую я хотела тебе сказать…
— Ты, похоже, хорошо подготовилась, — ухмыльнулся Роберт.
Он правда любил улыбаться. Лиззи это не показалось тогда в машине. Улыбалось все его лицо, а не только губы, и эта улыбка поражала. Человек с такой внушительной внешностью априори должен быть хмурым и мрачным. А Роберт был приятным. И, наверно, добрым.
Лиззи сделала маленький
— Я не хотела свидания, — проговорила она, но тут же поняла, какую глупость сморозила, и быстро затараторила: — Не потому, что ты мне не нравишься! То есть ты мне нравишься, ты симпатичный, но мне не нужны отношения! Я сейчас зациклена на работе и мне некогда уделять внимание бойфренду, в другое время я бы может с радостью…
Лиз вдруг замолчала: ей в нос прилетел маленький комок бумаги.
— Ягодка, успокойся, — прозвучал глубокий баритон. — Никто не склоняет тебя к династическому браку.
— Ты бросил в меня упаковкой от сахара? — с недоумение спросила Лиз.
— Чтобы прервать твой спич. Я мог выбрать другой способ тебя заткнуть, но мне сообщили, что целоваться с парнем, у которого кольцо в губе, может быть не очень приятно.
Глаза Элизабет помимо ее воли расшились в два раза, и она ошарашено уставилась в озорное лицо. Он же это не серьезно?
— Прости, — Роберт поднял руки в капитулирующем жесте. — Я забыл, что ты воспринимаешь буквально мои шутки.
Он сделал большой глоток американо, откинулся на стуле и скрестил руки на груди.
— Мне тоже не нужны отношения, — примирительно сообщил парень. — Точнее, не с маминой подачи. Я в состоянии сам найти себе подружку и не хочу поощрять маменьку. Ничего личного. Ты вообще-то милашка.
И он весело подмигнул.
Теперь не только щеки, но и шея Лиззи залилась краской. Скорее всего сейчас цвет ее кожи как никогда гармонировал с «пепельной розой».
— Так что перестань сидеть, как на бомбе и пей спокойно свой кофе, — тем временем заключил Роберт. — Кстати, на эспрессо лучше не налегать.
— Я мало сплю, — сообщила Лиз, медленно отходя от шока.
— Это не аргумент.
— В тебе говорит врач?
Роберт хмыкнул и покрутил чашку в пальцах.
— Я ветеринар. Это не то же самое.
— Не важно, — пожала плечами Лиззи. — Какая разница, кого спасать? Собачья жизнь иногда не дешевле человеческой.
— Твоя предшественница думала иначе.
— Моя кто?
— А-а, — протянул парень. — Ты же не в курсе… Ты вторая за сегодня. Моя мать в глубине души желает для меня гарем.
Элизабет издала смешок. Кажется, нервозность начала понемногу отпускать.
— Сочувствую, — проговорила она, спрятав улыбку в чашке.
— Не обиделась? — с подозрением в голосе спросил Роберт.
— На что?
— На то, что не единственная.
— Я вообще не хотела приходить, так что все нормально.
Эспрессо, хоть и двойной, быстро закончился. Лиззи исподтишка взглянула на чашку парня, и увидела, что та тоже почти опустела. Кажется, пора домой. Они оба выполнили свою миссию и смогут с чистой совестью отчитаться родителям, что не подошли друг другу. Лиз отодвинула стул и аккуратно, чтобы не порвать колготы о деревянную столешницу, стала подниматься на ноги.