Роберт Маккаммон. Рассказы
Шрифт:
— Мисс Кристина! — Оберли хотел было тронуть её за плечо, но она отодвинулась. — Прошу вас. Проявите к нему милосердие.
— Нет, — произнес лорд Мортимер почти ясным, почти сильным голосом. — Нет, — повторил он, и мрачная складка губ искривилась на суровом лице подобием улыбки. — Не милосердие. Не для… не для того звал я тебя сюда, дочь. Никому ни разу в жизни не оказал милосердия… и для себя его не прошу. — Единственный глаз влажно блестел. — Никогда не испытывал его на себе и не понимаю его. Слабость. Костыль. Убей или будь убитым — вот как устроен мир. И даже мой отец… мы с ним дрались не на жизнь, а на смерть… потому что он пытался меня
— Убивай или будь убитым? — переспросила она. — Что сделала мама, что ты так на неё разозлился? Что тебе сделал Морган? Боже мой, отец… — голос её сорвался: — Что сделала тебе я?
Лорд Мортимер не ответил. Быть может, подумал Мэтью, просто не мог.
— Мы для тебя были недостаточно хороши? — спросила женщина. — Недостаточно сильны?
Наконец прозвучал ответ — резким и гулким хрипом.
— Вы были слишком хороши для меня. Теперь-то я это вижу — в обратном зеркале… времени. А я был слишком слаб, чтобы позволить себе это… слишком слаб. А думал, напротив, что… очень, очень силен. Вот теперь смотри, дочка… каков я стал, и что у меня есть. Смотрите, — обратился он к Мэтью, Оберли и доктору, — как на предостережение, во что может превратиться человек… так и не вышедший до конца… из тесного тёмного чулана, мальчишка, который все ещё живёт там, в жутком безмолвии. До сих пор.
— Я не буду просить о милосердии, — произнес изъязвленный рот на блестящем от пота лице, — но я скажу… чего никогда не сказал бы своему отцу, и никому другому на этой земле. Я виноват. — Глаз закрылся, больной опустился на подушки. — Я виноват, — повторил он. — Я прошу прощения.
Кристина стояла неподвижно и смотрела на отца, не сводя глаз — Мэтью подумал, что такой взгляд мог бы плавить железо. Смотреть на неё было не легче, чем на старого лорда. И вдруг что-то изменилось в её лице. Или глубже — трудно было сказать. Совершенно непонятно было, можно ли облегчить её душу, потому что женщина была точно так же зажата в своём ужасе и ошибках прошлого, как лорд Мортимер. Каков отец, такая и дочь.
И в этот момент снизу раздался глухой троекратный стук дверного молотка.
Богач открыл глаз, стал судорожно ловить ртом воздух и искать взглядом Мэтью.
— Это он, — прошептал лорд Мортимер. — Пожалуйста, прошу вас, умоляю… задержите его. Хоть на несколько минут. Мы ещё не закончили. Ещё нет. Правда… дочь?
Она сделала вдох — долгий и прерывистый. Душа Кристины испытывала глубочайшую муку, но что-то — возможно,
— Нет, — ответила женщина тоже шепотом. — Ещё нет… папа.
— Прошу вас, Корбетт… задержите его… ещё чуть-чуть…
— Да, сэр, — кивнул Мэтью, повернулся, оставив в комнате Оберли и доктора Баркера, а сам спустился навстречу ночному визитеру, предполагая, что это может быть викарий или какой-то другой горожанин.
В прихожей стоял молодой и красивый мужчина, которого Бесс впустила в дом, и этот джентльмен в темном плаще и в треуголке с лиловой лентой улыбнулся Мэтью и сказал:
— Здравствуйте, сэр. Я к лорду Мортимеру.
— Лорд Мортимер болен.
— Да, конечно. Мне это известно.
— Болен смертельно, — уточнил Мэтью.
— Это мне также известно. Время не терпит, сэр. Не могли бы вы провести меня к нему?
— Вы хотите его видеть, чтобы?..
— Я хочу его видеть, — ответил молодой красавец с доброжелательной улыбкой, — чтобы положить конец страданиям.
Глава четвертая
Я не ангел
Может быть, Мэтью шагнул назад. Он не помнил точно, так ли все происходило. У молодого человека — возможно, двумя-тремя годами старше Мэтью, — было дружелюбное открытое лицо и непринужденная, любезная манера поведения. Руками в черных перчатках он аккуратно снял с себя треуголку. Его волосы оказались белокурыми, тонкими как шелк, а глаза — цвета дыма. Когда он расстегнул плащ, под ним был отлично сшитый чёрный сюртук и темно-лиловый жилет.
— Вы же не боитесь меня, мистер Корбетт? Или я ошибаюсь?
— Как? — переспросил Мэтью.
— Вы отшатнулись. Я сказал что-то такое, что вас встревожило?
— Моё имя. Откуда вы…
— Из Нью-Йорка, да? Красивый город. Оживленный. Нет-нет, я сам, — предупредил он Бесс, которая подошла принять плащ и шляпу. — Но спасибо. — Глаза цвета дыма снова вернулись к Мэтью. — Время позднее, сэр. У меня есть и другие дела. Пожалуйста, проведите меня к лорду Мортимеру.
Мэтью почувствовал, как дыхание сперло в лёгких.
— Кто вы такой?
— Всего лишь гонец, выполняющий неотложное поручение. Послушайте, я сейчас проехал приличное расстояние. Мне бы хотелось закончить дела с лордом Мортимером и как можно скорее пуститься в дальний путь. Такие вещи не следует откладывать.
— Такие вещи? Какие такие?
— Поручения вроде тех, что дано мне, — ответил красавец. Улыбка его не утратила ни капли своей открытости и приветливости, хотя глаза несколько потемнели. — Серьезно, сэр, это дело для меня очень важно. Я сожалею о болезни лорда Мортимера, но… — Он пожал плечами. — Это ведь тоже часть жизни?
— Ужасная её часть, — осторожно сказал Мэтью.
Он не знал, что с ним произойдет раньше: подкосятся колени или снесет крышу ко всем чертям.
— Отнюдь! — живо возразил джентльмен. — Свобода от долгов, испытаний и жизненных бедствий — ужасна? Увидеть, что находится там, за стеклом — ужасно? Сбросить ярмо боли и всех несовершенств плоти — ужасно? Эх, мистер Корбетт… нам бы с вами как-нибудь сесть и за стаканом доброго эля как следует поговорить о достоинствах освобождения из этого мира.
— Я полагаю… как-нибудь в другой раз, — ответил Мэтью.
Улыбка растянулась чуть ли не до ушей: