Роберт Оуэн. Его жизнь и общественная деятельность
Шрифт:
Реформу воспитания, в основание которой должны быть положены развитые им принципы образования человеческого характера, Роберт Оуэн считает краеугольным камнем всех дальнейших преобразований, направленных к улучшению материального и нравственного быта трудящегося большинства.
“Когда будет сделано это существенное дело, – говорит он, – тогда другим делом должна быть отмена многих законов, вытекающих из ложных учений, существующих теперь в полной силе и увлекающих население ко всякого рода преступлениям. Эти законы как бы рассчитаны на то, чтобы вызывать известный ряд преступлений”.
“Всякий размышляющий о сущности общественных доходов и способный вполне обсудить дело знает, что доходы имеют только один законный источник, знает, что они вытекают прямо или косвенно из человеческого труда… В настоящее время (ввиду пополнения доходов) законом поощряется производство и потребление спиртных напитков; число питейных домов увеличивается, и никто не думает о том, сколько они порождают преступлений, болезней и как содействуют развитию нищеты”.
“Дальнейшею мерою улучшения должно быть уничтожение государственных лотерей, легализирующих
“Как должна быть ошибочна та система, которая побуждает государство соблазнять и обманывать своих подданных и при этом ожидать, что эти подданные сами не научатся обманывать и грабить”.
“Все люди, при помощи разумных законов и воспитания, могут скоро приобрести такие привычки и знания, которые сделают их способными (если им только позволят) производить гораздо более, чем нужно для их существования и наслаждения. Мальтус прав, утверждая, что население света постоянно приноравливается к количеству пищи, производимой для его существования; но он не упоминает, насколько более пропитания добудет разумный и трудолюбивый народ с данного количества почвы сравнительно с невежественным и худо управляемым народом. Это такое же отношение, как единица к бесконечности”.
Последняя мера, предлагаемая Робертом Оуэном, касается общественных работ, которые должны быть всегда наготове у правительства, чтобы занять нуждающееся в заработке население. В связи с этим он указывает на необходимость учреждения справочных бюро труда, которые бы периодически сообщали точные сведения о положении рабочего населения и все данные, относящиеся к заработной плате, спросу на труд и пр. Такие бюро, как известно, учреждены теперь в Америке, в Швейцарии, во Франции и других местах.
“Чтобы предотвратить, – говорит он по этому поводу, – бедствия и преступления, сопровождающие эти неблагоприятные колебания спроса и ценности труда, первый долг каждого правительства, искренно желающего благосостояния своих подданных, должен состоять в том, чтобы иметь всегда наготове работу, действительно полезную для государства, чтобы всякий нуждающийся в ней мог непосредственно получить занятие”.
“Плата за общественные работы должна быть назначена несколько ниже средней цены частного труда в тех округах, где такие работы будут учреждены. Такая мера необходима, чтобы к общественным работам обращались только лица, не находящие себе частных занятий. Эту плату легко будет определить на основании периодических отчетов рабочих бюро о средней цене труда в каждом округе или графстве”.
Из приведенных выдержек читатель может составить себе понятие о сущности идей, изложенных Робертом Оуэном в его книге “Об образовании человеческого характера”. Мы коснулись довольно подробно этих этюдов, потому что высказанные в них идеи, уже давно созревшие в уме Оуэна, представляют главные основы всего его миросозерцания и всей его деятельности. Он никогда не изменял им, и все написанное, все сделанное им впоследствии, включая и его неудачные попытки более широких общественных реформ, представляет только дальнейшее развитие тех мыслей, которые зародились у него еще в первой молодости и приняли окончательную форму во время его деятельности в Нью-Ланарке.
При этом следует сказать, что многие из планов и идей, проповедуемых Робертом Оуэном в этой книге, уже вошли теперь в жизнь.
ГЛАВА VII. БОРЬБА И СЛАВА
Известность Роберта Оуэна. – Начало общей деятельности по улучшению быта рабочих. – Луддитскиебунты. – Адрес глазговским фабрикантам. – Борьба в парламенте. – Фабричный закон 1819 года. – Деятельность Оуэна в Лондоне. – Замечания Оуэна о влиянии фабричной системы. – Доклад Оуэна комитету по пересмотру законов о бедных. – План промышленно-земледельческих колоний. – Восторженные отзывы печати. – Публичные митинги. – Сущность речей Оуэна. – Поездка на континент. – Адреса о положении рабочих. – Возвращение в Англию
Вскоре после издания очерков Оуэна слух о достигнутых в Нью-Ланарке результатах распространился не только по Англии, но и по всей Европе. Имя Оуэна связывалось теперь со всеми реформами по улучшению быта рабочих классов; его Нью-Ланаркская колония считалась образцом, достойным подражания. при введении государственных мер, направленных к этой цели; слово его получило громадный авторитет, и Роберт Оуэн пользовался славою благороднейшего из филантропов того времени. Его Нью-Ланаркская колония сделалась достопримечательностью, чудом, которое стекались посмотреть не только аристократы, члены парламента, филантропы, общественные и политические деятели Англии, но и множество лиц из Европы и Америки, в том числе иностранные посланники и принцы. Его сын, Роберт Дейл Оуэн, рассказывает, что в Нью-Ланарке перебывало с 1815 по 1825 год около 20 тысяч человек и что бывали дни, когда для осмотра школы и других учреждений там собиралось более 70 посетителей. Когда в английском парламенте поднимался вопрос о положении бедных и рабочих классов, всегда упоминалось имя Роберта Оуэна и его нью-ланаркский опыт приводился как аргумент в пользу реформы. Король Саксонский прислал ему золотую медаль. Король Прусский, прочтя “Очерки об образовании характера”, почтил его собственноручным письмом. Покойный император Николай I (в то время великий князь) в свою бытность в Англии посетил Нью-Ланарк и провел там два дня, подробно знакомясь со всеми учреждениями. Осмотр Нью-Ланаркской колонии произвел такое сильное впечатление на молодого великого князя, что он предложил Оуэну переселиться с известным числом рабочих в Россию и устроить там фабричную колонию по образцу Нью-Ланаркской, предоставляя в его распоряжение землю и все необходимые средства. Герцог Кентский (отец английской королевы Виктории)
Кроме ближайшей деятельности в Нью-Ланарке и по вопросам воспитания, внимание Роберта Оуэна уже с начала 1800-х годов было занято улучшением быта фабричных рабочих вообще и введением правительственного контроля над теми ужасными порядками, которые царили на фабриках.
Как было сказано в третьей главе, первый фабричный закон 1802 года, урезанный и изуродованный, почти не достигал своей цели. Система ученичества, с набором детей из приютов и рабочих домов, умерла естественной смертью. В ней более не нуждались. Теперь уже почти все население, дети, подростки и женщины в том числе, было занято на фабрике. Среди массы рабочего населения семейная жизнь быстро исчезала. Родители торговали своими детьми, нисколько не заботясь об их воспитании и нравственном развитии и стараясь только выгоднее эксплуатировать их труд. Понятно, что при таких условиях всякие семейные связи порывались; дети платили тем же и с полным равнодушием относились к своим родителям, когда те в свою очередь, вследствие старости или болезни, нуждались в их помощи. Всякого вида пороки, эгоизм, болезни и преждевременная старость с ужасающею быстротой распространялись среди рабочих. Высокая пошлина на хлопок, введенная с 1808 года, отражалась крайне гибельно не только на прядильной промышленности, составлявшей главный источник богатства страны, но – вследствие понижения заработной платы – и на положении рабочего населения, жизнь которого сделалась невыносимой. Машина, по существу своему первый друг и помощник человека, стала теперь, благодаря фатально сложившимся историческим условиям, его злейшим врагом. В 1811 году разразились так называемые Луддитскиебунты. Рабочие начали войну с машиной. “Она поедает наш хлеб”, – говорили они. Толпы рабочих по ночам нападали на фабрики и мастерские, ломали машины и производили всякие насилия. Волнения эти распространились по всей стране, но вскоре были подавлены военною силой; однако затаенное недовольство осталось, и народ в мануфактурных округах был готов к мятежу при первом толчке. В этот промежуток помимо своей реформаторской деятельности в Нью-Ланарке Роберт Оуэн был занят выработкой такого плана ведения фабричного дела, который совмещал бы удовлетворение человеческих потребностей рабочих с определенным доходом на помещенный в деле капитал. Одним словом, опираясь на свой блестящий опыт в Нью-Ланарке, он стремился создать такую систему, при которой были бы соединены интересы капитала и труда. Здесь не место распространяться, насколько осуществима эта задача, до сих пор составляющая один из жгучих вопросов; но во всяком случае тогда наступило время серьезно подумать об этом, так как все худшие ожидания в связи с воцарением нового фабричного строя в течение каких-нибудь 15 лет стали фактами и то, что предсказывалось несколькими дальновидными и честными людьми, делалось теперь у всех на глазах.
Гаскель в своей книге “Фабричное население Англии” описывает в живых красках жизнь фабричной семьи этого времени. Семейная жизнь почти совершенно исчезла. Отец, мать, дети – все круглый год вставали в четыре часа и, утомленные еще работой предыдущего дня, спешили на фабрику, захватив с собою еду. В восемь часов полагалось полчаса для завтрака, но часто машина продолжала работать, и завтрак съедали, стоя у станка. В 12 наступал перерыв на час для обеда, и паровую машину останавливали. Все бросались скорее домой и спешили проглотить обед, состоявший большею частью из вареного картофеля, причем только более состоятельные добавляли к нему немного мяса. Так как времени было мало, особенно у тех, кто жил далеко от фабрики, и о стряпне дома часто позаботиться было некому, то какая-нибудь старуха по соседству приготовляла еду, и вся семья, наскоро проглотив полухолодный обед, спешила без отдыха на фабрику, занимая свои места у разных станков. Весь промежуток с половины пятого до восьми или девяти вечера проходил в душной, жаркой мастерской, наполненной пылью хлопка, среди грохота колес и приводов, с небольшим перерывом, уходившим на беготню и глотание холодной, полусырой пищи. Правда, в четыре часа еще давалось двадцать минут, чтобы выпить чаю. Так вертелась изо дня в день эта поистине адская мельница, перемалывая под своими жерновами и старого, и малого.
Трудно предположить, чтобы при таких условиях могло сохраниться какое-нибудь нравственное чувство; среди рабочих властвовали разврат, животный разгул и скрытое ожесточение. Хозяева, и особенно молодежь, по образованию и вкусам не сильно отличались от своих рабочих; вся разница была в том, что они тратили больше денег на себя. Сыновья коттон-лордов выделялись в то время грубостью и циничным развратом. В этой среде жила только одна мысль о скорой наживе во что бы то ни стало, всякие другие соображения были ей совершенно чужды, и трудно было предполагать, чтобы Роберт Оуэн мог найти тут поддержку своим планам, проникнутым самым гуманным стремлением поднять нравственный уровень фабричного рабочего.