Робеспьер детектив
Шрифт:
– Но я помогала им бежать!
– восклицаю я.
– Я хотела спасти их! Против них был заговор.
– Светик, милая, это они заговорщики, - убеждает меня друг.
– На следующий день после бегства королевской семьи в Собрание был доставлен пакет, содержащий манифест короля. Людовик говорил, что отменяет все акты, утвержденные им с 1789 года, жаловался на насильственные действия народа и скудность цивильного листа, предавал анафеме все деяния революции. Замечу, в выражениях он не стеснялся. Я даже удивился, откуда особа
– Но почему ты не предпринял никаких мер, чтобы помешать бегству?
– интересуюсь я.
– Я сразу понял, что побег обречен на провал... Теперь у нас есть доказательства враждебности монархии, - поясняет Макс.
Я испуганно смотрю в холодные голубые глаза друга.
– Вот и все, что я могу сказать, - заканчивает Макс.
– Ты понимаешь, за все, что ты натворила, тебя должно ждать наказание. Но не пугайся, я тебя хорошо знаю и люблю, бояться тебе нечего. В обиду я тебя не дам. Кстати, о Лану. Я точно уверен, что он знал о том, что тебя убьют!
Я вскрикиваю. Макс протягивает мне два письма. Одно от Лану, адресованное Ферзену.
– Обрати внимание на абзац, выделенный красным, подсказывает Макс.
Я читаю. Мой друг прав. Как грустно. Я ловлю себя на том, что мне это уже безразлично. Как будто Лану сделал мне всего лишь мелкую заподлянку. А что теперь злиться. Лану мертв, а я жива!
Я беру второе письмо. Оно не распечатано. От Ферзена. Кому? Мне?! Не ожидала. Скоро он пришлет мне поздравительную открытку. М-да, ко мне вернулось чувство юмора.
Я, Шарль Броше, жду экипаж. Надо ехать в Париж. Как хорошо, что дело закончилось успешно. Спасибо Робеспьеру. Николь пришла проводить меня. Она решила еще остаться в гостинице.
– Подумать только, - рассуждает Николь.
– Зло от королевы опять задело нас. Из-за подлых интриг ее агентов Николя и Анну могли казнить!
– Ты права, - киваю я.
– Королева ужасная женщина!
Николь кладет мне руку на плечо.
– Тебе тяжело, - говорит она.
– Из-за Анны...
– Пустяки, - смеюсь я.
– Найду себе другую. Пойми, я переживу. Я сильный. А Николя... он бы не смог... рана любви могла быть слишком тяжелой, и вся личная жизнь пошла бы наперекосяк... Хорошо, что Анна выбрала его.
Николь пожимает плечами.
– Он заслужил ее любовь, - продолжаю я.
– Он готов был пожертвовать жизнью... Николя смелый... Смелее нас с тобой...
Я, Жером Петион, мне 35 лет. Я еду в одной карете с монархами. Барнав сидит рядом с королевой. Я рядом с принцессой Елизаветой. Очень хорошенькая дамочка.
Должен с неохотой признать, что Австриячка держится хорошо. Она умеет сохранять королевское величие. Но все равно она вызывает у меня неприязнь. Я не собираюсь проявлять покорность! Я проучу надменную королеву.
– Мадам, - обращаюсь я.
– Нам стало известно, что на выезде из Парижа вас сопровождал человек...
Австриячка вздрагивает. Она понимает, что речь идет о ее любовнике.
– Я не запоминаю имена конюхов, - коротко отвечает королева.
Как она парирует! Я чувствую себя немного неловко.
Маленький дофин с интересом изучает нас. Он хватает пуговицу мундира Барнава и по слогам читает надпись: "Жить свободными или умереть" Мне становится смешно. Будущий король знакомится с революционными идеалами!
А все же, короли не так уж плохи, как казались. Нет, я не сторонник монархии. Просто их жизнь, вернее общение между собой, ничем не отличается от нашего. Они позволяют детям сидеть у них на коленях, весело болтают с ними. А как трогательно играют дети друг с другом! Королева зовет Елизавету сестричкой. Никакой напыщенности и помпы!
Мария-Антуанетта заводит политическую беседу.
– Нам никак непонятна ненависть, которую к нам испытывают, - произносит она.
– Эти злобные призывы...
– Мадам, - говорю я.
– Не стоит путать наши идеи и идеи мсье Марата. Его кровожадные выводы не имеют к нам никакого отношения!
Я стараюсь переменить тему. В приятной беседе мы продолжаем путь.
Но меня волнует не королева... принцесса Елизавета, она сидит рядом со мной... не могу описать чувства, охватившие меня... я ловлю ее взгляд... она дарит мне приветливую улыбку...
Уже стемнело. Все залито умиротворяющим светом луны. Маленькая принцесса Тереза зевает.
– Вы не против, если я усажу мадемуазель Терезу себе на колени?
– спрашивает меня Елизавета.
– Вас это не стеснит?
Я не возражаю, напротив, я предлагаю Елизавете усадить девочку на наши колени - на свое и мое. Маленькая Тереза быстро засыпает. Совершенно случайно я беру Елизавету за руку. Ее клонит ко сну. Засыпая, она кладет голову мне на плечо. О Боже, кажется, наши чувства взаимны. Будь мы одни, она пала бы в мои объятия и отдалась бы велению природы.
Я, принцесса Елизавета, очень устала. Тяготы пути отняли много сил. Как мне тяжело. Я не понимаю мсье Петиона, почему он на меня так странно смотрит? Как я хочу спать. Господи, я положила голову ему на плечо. Да, по этикету это недопустимо. Но я так устала, поэтому простительно!
Этот человек мне симпатичен, хотя он далеко не красавец. А его странный взгляд? Может, я ему нравлюсь. Почему бы и нет? Не одна Мария-Антуанетта может нравиться. К тому же сейчас я гораздо привлекательнее ее! Господи, прости меня. Нельзя так зло отзываться о людях, даже мысленно.
А все же жаль, если мы с мсье Петионом никогда больше не свидимся. Ох, если бы найти человека, который знаком и с ним и со мной... Светлана... Зачем Ферзен велел убить ее?! Как он жесток. Мне этот иностранец никогда особо не нравился! Слава Богу, что она осталась жива!