Робин Гуд с оптическим прицелом. Снайпер-«попаданец»
Шрифт:
Правда, ненадолго. Узнав, что теперь он — мой тесть, шериф нимало не сумняшеся велел посадить означенного Гисборна на кол, а за компанию с ним казнил еще нескольких особенно верных принцу Джону людей. И вот теперь он, подпрыгивая от нетерпения, готов идти со своим зятем на Лондон, дабы отобрать трон у своего давнего друга и благодетеля, а ныне — врага народа, принца Джона. Вот так.
— …Я уже послал гонцов в Йорк и в Ланкашир, к верным вашему отцу баронам, дабы они были готовы поддержать вас в вашем походе, — вещал мне тестюшка. — И я уверен, ваше высочество, что узурпатор
Откровенно говоря, мне уже надоело его общество хуже горькой редьки. Но Машка так рада, что ее отец у меня — в ближайших советниках, что я решил потерпеть еще немного. Тем более что за мои страдания днем со мной сполна расплачиваются ночью. Да еще как!
Но все равно, мне надоело слушать этого титулованного подхалима. Я препоручил его заботам политрука — нашего епископа, который предпочел сложное латинское имя «Адипатус» простому и понятному «Тук», и пошел прогуляться по лагерю.
На полосе препятствий Маленький Джон гонял очередную команду из свежеприведенных нотингемских воинов. Слышался мерный топот доброй сотни ног да запаленное дыхание новобранцев. А над всей полосой витали выражения Джонни-сержанта: «Подтянись, muflony беременные! Не растягиваться, salajnya! Живей, еblапу!»
Минуту-другую я слушал полузабытую музыку этих слов, а потом, кивнув Малышу, чтобы продолжал, двинулся дальше. Полюбовался на отжимающихся рыцарей, которые пытались повторять за Энгельриком его движения, и вышел на стрельбище, где Статли школил лучников. Тут задержался подольше, даже дал пару-тройку советов. Вот здесь-то меня и застукала моя жена, моя Маша…
Она налетела на меня подобно урагану. Такому маленькому, очаровательному, невероятно хорошенькому ураганчику:
— Господин мой, могу я просить уделить мне несколько мгновений вашего бесценного времени? — спросила она и, не дожидаясь ответа, потащила меня к ручью, поясняя на ходу: — Я бы желала обсудить с вами вот что…
Что она собиралась обсуждать со мной, я так и не узнал, потому что, отойдя от лагеря на достаточное расстояние, она тут же впилась мне в губы страстным поцелуем, за которым последовало то, что и должно последовать в подобной ситуации у молодоженов…
— …Мой обожаемый супруг, — произнесла Маня примерно через полчаса, расслабленно лежа на моей руке. — Я бы хотела узнать у вас: мы будем жить в Лондоне или же вы предполагаете, что ваш батюшка отправит вас на континент?
— Во Францию?
— Я так и подумала, — Машка тяжело вздохнула. — Разумеется, ваш отец отправит вас воевать с французским королем. Как же это несправедливо: отрывать любимых и посылать их на войну с людьми, которых, в сущности, никто не то что не видел, а и не знает даже…
Она приподнялась, оправила платье и села, любуясь ручьем. А я задумался: о какой, черт его раздери, войне она говорит? Постойте-ка, постойте… Война между Англией и Францией — это ж Столетняя! [62] Вот, блин, это мне что ж, еще и с Жанной д’Арк воевать?
62
Роман
Наверное, последние слова я произнес вслух, потому что Машутка тут же обернулась ко мне:
— Кто это — Жанна д’Арк? Вы познакомились с ней во Франции? Она хороша собой? Вы встретились при дворе короля Франции? Нет? А где?
Вопросы сыпались пулеметной очередью, причем Марион умудрялась не только задавать их, но и сама же отвечать, буквально не давая мне раскрыть рта. Прежде чем мне удалось вставить хотя бы слово, выяснилось, что все мои чувства к Машке были чудовищным обманом, что неведомая ей миледи д’Арк только и думала, как бы увести меня у законной жены, что француженки вообще отличаются вольностью нравов, но Жанна затмила их всех своим распутством и непотребством, что я, разумеется, волен делать все, что сочту нужным, но Маня отправится во Францию вместе со мной, и так далее, и так далее, и тому подобное…
Чтобы прервать этот поток антиисторических домыслов в отношении Орлеанской Девы — так вроде Жанну д’Арк именуют? — пришлось заткнуть рот моей ненаглядной поцелуем, на который она ответила со всем пылом и страстью. Мне уже не хватало воздуха, когда чуть в стороне раздалось басовитое покашливание.
— А? — я с трудом оторвался от Маши. — Кого там еще принесло?
— Это я, дети мои, смиренный епископ Адипатус…
Мария тут же перекрестилась и потянулась за благословением, а я со вздохом поинтересовался:
— Чего тебе, святой папаша?
— Там прибыли гонцы от тамплиеров. Тебя ищут, — тут он спохватился и закончил несколько невпопад: — Ваше высочество…
Я повернулся к своей супруге:
— Ну, вот видишь? Прости, родная, я сейчас…
Возле шатров, перед которыми развевалось знамя Красного Креста, стояло несколько человек, издали похожих на санитаров. Во всяком случае, их одежда белого цвета с красными крестами наводила именно на такую мысль. Однако, когда я подошел поближе, то убедился, что никакие это не санитары, а здоровенные рыцари, при мечах, щитах и кольчугах под белыми балахонами. При моем приближении они одновременно обернулись, демонстрируя нехилую выучку:
— Босеан! [63]
И что это значит? И на каком это, интересно, языке? Впрочем, вряд ли это они меня так обозвали, скорее — поздоровались…
— Здравствуйте, благородные тамплиеры…
Что говорить дальше, я понятия не имею, но они берут дальнейшее в свои руки:
— Ваше высочество! Орден Святого Храма Господа нашего Иисуса Христа приветствует вас и просит вашего покровительства на землях вашего отца…
63
Босеан — название боевого штандарта или боевой хоругви рыцарей-крестоносцев Ордена Святого Храма Господня, также служило кличем тамплиеров.