Робинзон Крузо и Лунный камень
Шрифт:
– Отличная работа, дружище Робинзон! – похвалил я себя, осматривая груды и штабеля привезённого имущества. – Еще немного, и ты перетащил бы по частям весь корабль…
Всё это время я питался лишь сухарями и пил простую холодную воду, а спал в палатке на берегу, которая хоть и была огорожена сундуками, бочонками и ящиками, но на самом деле не представляла сколько-нибудь надёжной защиты. Однако разразившийся на следующий день после моего последнего рейса шторм показал, как правильно я поступил, отложив на время другие дела и занимаясь только спасением имущества – уже
Пережидая непогоду в тёплой компании Голиафа и Брамселя, я думал о своём новом жилище. Это должен был быть настоящий дом – удобный, прочный и безопасный. Дом достойные стать прибежищем губернатора острова! При этом парусина над моей головой сотрясалась от ветра, ежеминутно рискуя быть сорванной, а через все щели хлестал дождь вперемежку с морской пеной. Да, выбранное мной место на берегу совершенно не подходило для жилья, особенно во время шторма: шум, сырость, ветер. Не лучше, кстати, было и в ясную погоду, когда палящие лучи солнца превращали его в раскалённую сковородку. Так что стоило погоде немного улучшиться, как я, вооружившись ружьём и захватив пару надоевших уже сухарей, направился на разведку.
Наиболее подходящей показалась мне заросшая травой полянка у подножья высокого холма, причём от вершины до самой полянки холм спускался отвесной стеной. Таким образом, я уже имел готовую защиту с одной стороны. Весьма привлекательным было и направление полянки на северо-запад. Это означало, что в течение дня холм будет защищать мой дом от палящих лучей солнца, а вечером я смогу наслаждаться закатом. А ещё отсюда хорошо просматривалось море, далеко уходить от которого я не хотел – вдруг когда-нибудь там забелеет парус проходящего корабля?
Но самое главное преимущество выбранного места заключалось в крохотном родничке, который прятался в густой траве у подножья холма. Воды было так мало, что она просто собиралась в прозрачную лужицу, из которой не вытекало даже сколько-нибудь заметного ручейка. Встав на колени, я с наслаждением напился – вода оказалась холодной и вкусной. Вслед за мной на водопой подошли Голиаф с Брамселем, и это показалось мне хорошим знаком. Не теряя времени, я осторожно, чтобы не повредить родника, углубил ямку, а потом аккуратно обложил стенки камнями, стараясь подгонять их друг к другу как можно плотнее. Вода сразу пошла живее и быстро наполнила искусственный водоём примерно в сто литров. Получился настоящий источник свежей воды, без которого не может обойтись ни одна крепость!
Определившись с местом, я перетащил туда всё свое имущество и построил небольшой шалаш, где можно было спать, пока идёт строительство. По моим расчётам оно должно было занять не меньше года, но грядущие трудности более не пугали меня, а лишь настраивали на рабочий лад. Я верил, что сумею превратить свой остров в место пригодное для хорошей жизни. Так что, едва обустроив временное жилище, губернатор хорошенько наточил самый большой топор, засучил рукава и взялся за работу…
– Не знаю, как пойдут твои дела дальше, дружище Робинзон, – решительно сказал я, поднимая топор для первого удара, –
Стена высотой в человеческий рост представляла собой полукруг примерно десяти метров в диаметре, упирающийся концами в отвесный склон холма. Она была сделана из вбитых в два ряда крепких кольев, заострённых на конце, чтобы нельзя было перелезть. Колья стояли так плотно, что пробраться между ними не было никакой возможности, но я для надёжности ещё и переплёл их верёвками и лианами, так что получилась совершенно непреодолимая преграда. К тому же изнутри через равные промежутки стояли наклонные подпорки, придававшие всему сооружению отменную устойчивость.
Сооружая стену, я ломал себе голову над входом – как сделать надёжные и крепкие ворота, не имея ни петель, ни замков? С другой стороны, зачем нужна стена, если сквозь неё можно пройти без особого труда? В конце концов, я решил обойтись без двери вообще, а использовать для перелезания через ограду приставную лестницу, которую можно было втягивать внутрь, приходя домой, или прятать поблизости, уходя из дома. Однако на время строительства я всё-таки оставил узкий проход, чтобы не лазить целыми днями по лестнице то в одну, то в другую сторону.
7. Новоселье
При кажущейся лёгкости сказанного, работать приходилось на пределе сил. Особенно тяжело давалось перетаскивание из леса тяжеленных брёвен для изготовления кольев. Поначалу я пытался просто носить их. Однако стоило чуть расслабиться, как бревно выскальзывало из рук, точно это не твёрдый кусок дерева, а вертлявая змея, и с удивительной точностью отдавливало мне ноги. Я почти лишился возможности ходить, когда догадался зацепить бревно верёвочной петлёй и тащить за собой. Теперь, несмотря на все усилия, коварным деревяшкам не удавалось добраться до меня!
Дальше было ещё труднее – ведь мало притащить, надо еще и установить! Выглядело это примерно так: разрыхлив ломом нужное место, я ставил туда бревно и отходил на несколько шагов, чтобы удостовериться в его вертикальности. Надо ли говорить, что стоило бревну почувствовать свободу, как оно тотчас падало, причём обычно в мою сторону, норовя раздавить или хотя бы покалечить хозяина острова. Усмотрев в таком поведении брёвен явное злоумышление в адрес губернатора, я показательно изрубил одно из них в мелкие щепки, приговаривая, что подобная участь ждёт всякого, кто будет мешать строительство ограды.
– Смир-р-рна! Р-р-равнение на губер-р-рнатора! – рычал я совсем как наш боцман, служивший в молодости на военном корабле, и напуганные брёвна послушно вставали на место, точно вымуштрованные солдаты в строй.
Однако самая тяжёлая работа на этом только начиналась – ведь тщательно установленное бревно надо было заколотить в землю. Для этого у меня имелась дубина из так называемого «железного дерева» Это была невероятно тяжёлая и крепкая штуковина, махать которой можно было только от очень сильной необходимости. При каждом ударе она норовила отскочить и стукнуть меня по лбу или, хитроумным пируэтом обогнув верхушку бревна, переломать мне ноги.