Робинзоны из Бомбея
Шрифт:
Джану очень боялась пауков, хотя раньше ей всяких доводилось видеть — и маленьких коричневых, и больших черных. Желтого паучка она видела впервые.
Вот наконец и берег реки.
В зеленой траве чернеет большой плоский валун. Это ее любимое место. Джану усаживается на валуне и подпирает голову руками.
Большие
Черные волосы собраны в пучок.
Из-под валуна высовывается большая зеленая ящерица. Оглядевшись, она исчезает в зарослях бамбука. Где-то в траве трещит кузнечик. Река медленно катит волны, еле слышно шелестя по гальке.
«Интересно, зачем паучки забираются внутрь цветка? — думала Джану. — Надо, пожалуй, спросить у Эттана».
Эттан — ее старший брат. На ее родном языке — малаялам — «Эттан» и означает «старший брат». Настоящее же его имя — Гопи.
Эттан ходит в школу, где его учат читать и писать. Придя из школы, Эттан обычно усаживается на веранде и принимается зубрить уроки.
Из их деревни, Джану давно это заметила, в школу ходят одни только мальчики, девочки в школу не ходят. Исключение составляет лишь Мина — единственная дочь деревенского старосты. Мать Мины любит дорогие наряды. Отправляясь в город, она надевает сари с золотой каймой и прикрывается от солнца большим черным зонтом.
У Мины тоже есть шелковый зонтик, только маленький. У остальных женщин их деревни зонтиков нет, зато они носят широкие шляпы из пальмовых листьев. В дождь такая шляпа удобнее, чем зонтик, потому что обе руки остаются свободными, но, что ни говори, зонтик все-таки красивее…
— Почему ты не пускаешь меня в школу? — не раз спрашивала Джану у матери. — Я хочу ходить в школу, как Эттан и Мина.
И мать неизменно отвечала ей;
— Ты еще слишком мала, дочка. Погоди немного.
Джану исполнилось пять лет — можно уже было записывать ее в школу, но тут родился еще один братик, маленький Раму, и мать сказала ей:
— Вот пройдет годик-другой, и ты пойдешь в школу, а пока будешь нянчить младшего братика. Мне надо работать в поле.
Но Раму исполнилось сначала два годика, потом три, и мать всякий раз говорила ей:
— Не плачь, дочка, Эттан ходит в школу, потому что он мальчик, а мальчики должны учиться. Ты же у нас одна… Ты должна помогать мне. Кто, кроме тебя, поможет мне толочь рис, заготавливать дрова, нянчить маленького братика Раму?
— А почему Мина ходит в школу? — пыталась возражать Джану. — Она тоже девочка.
— У ее отца куча денег, — отвечал отец, который к тому времени обычно возвращался с поля. — Учение — это не для девочек. Девочке надо учиться совсем другому — как приготовить обед да как убрать с поля рис. И
— Что ты сказал? — садясь на соломенной подстилке, проворчал дед, который все это время лежал в темном углу. — Им бы все бездельничать! Почаще учить их надо! Тростью бамбуковой, тростью! — и натужно закашлялся.
Голос у Джану дрожал, она еле сдерживала слезы, потому что никто не хотел ее понять.
— Я все — все буду делать, только пустите меня в школу. Пожалуйста, папочка!
— А кто будет смотреть за Раму, хотел бы я знать?
Джану с немым упреком взглянула на мать и тяжело вздохнула.
Оставалось только ждать и надеяться. Ничего другого ей не оставалось с той самой поры, как родился маленький братик Раму.
— Сходи-ка ты лучше к Чанду да купи немного сардин, — ласково сказала мать, чтобы отвлечь ее.
Джану взяла из рук матери деньги и отправилась к дяде Чанду.
Когда в разговоре с ним Джану сказала, что хочет учиться, Чанду рассмеялся.
— Зачем тебе учиться? — спросил Чанду. — Вместе со всеми зубрить уроки? Пустая это трата времени, скажу я тебе! Вот если бы ты попросила, чтобы я научил тебя плести сети или ловить рыбу, это было бы совсем другое дело. А то — эка невидаль — школа! — и Чанду презрительно сплюнул в воду.
Он завернул сардины в старую газету и протянул Джану:
— Вот тебе, держи. А теперь беги домой и запомни, что главное для девочки — готовиться к семейной жизни и быть хорошей женой… Да не забудь сказать матери, что сардины кончаются!
Эттану сравнялось двенадцать, он был уже почти взрослый; Раму исполнилось пять лет, и он вместе с другими ребятишками ходил в школу; а ей было уже почти десять, и она продолжала сидеть дома — нянчила братика Аппу, который был еще совсем маленький.
Улучив минутку, когда Аппу спал, а матери не было дома, Джану тайком бегала к реке. На задворки она выбиралась через лаз в бамбуковой изгороди, которой был обнесен двор. Ей нравилось бывать на реке, сидеть на берегу. Здесь было тихо, спокойно, и она чувствовала себя счастливой. Однако сегодня на душе у нее было тяжело. По щеке скользнула крупная прозрачная слезинка. Потом другая.
Блеснув на солнце крыльями, неслышно взмыл в небо зимородок.
Выползла на солнце большая зеленая ящерица.
«Почему ты плачешь, девочка?» — прозвучал вдруг тихий ласковый голос.
Джану встрепенулась: кто бы это мог быть, если вокруг никого нет? Может, ящерица? Или зимородок? Но ящерица спокойно грелась на солнышке, а зимородок уселся на самой верхушке бамбукового ствола, держа в клюве пойманную рыбу. А может, попугай?
«Не плачь, девочка, — продолжал голос, — и не пугайся. Ведь ты ходишь сюда почти каждый день».
Голос был тихий и немного сонный, как шелест реки. Неужели река?!