Робинзоны По Приговору
Шрифт:
Мы подумали, что если наши силы и так малы и немощны, то если они расползутся по острову, то надежды на спасение дойдут до нулевой отметки. И мы стали ходить агитировать и уговаривать людей, объяснять полулюдям-полусумасшедшим, что наша будущая жизнь в единении, что только коллективом мы сможем выжить. Но люди не понимали нас или не хотели понимать нас. Некоторые из них с тупыми взорами молча выслушивали наши слова. Другие с тупыми взорами молча выслушивали наши слова. Другие отворачивались или попросту уходили. А те, кто ещё был в состоянии
И, по-прежнему, сжёвывая кусок своего положенного каждодневного куска хлеба ( который мы выдаём всем, независимо от масти лагерника ), люди разбредались, кто куда мог, а некоторые уже не приходили на вечернюю кормёжку.
И мы сами стали отступать от своих намерений. Червячок сомнения рушил все планы и апатия охватила всех, вместе с постоянным желанием спать.
Люди в ассоциации перестали работать. За полем больше никто не наблюдал. Да и на круглосуточной вахте дежурные часто стали спать всю ночь напролёт. Так что мы стали открыты для любых посягательств хищников на наши тощие тела.
Уже и мне стало казаться, что погрузиться в вечный сон - это и есть лучшее для меня спасение. Как вдруг, очнуться всем нам помог один прискорбный случай.
Как-то утром, в раннее время, я, Ларсон и другие наши ребята проснулись от шума и криков. Мы выскочили из домов на воздух и увидели страшную картину: по острову бегал Джонсон с топором в руках и рубил всех на лево и направо, из тех, кто ему попадался на пути. При этом он что-то нечленораздельное выкрикивал и мотал головой в разные стороны, показывая язык и плюясь.
Сомнений у нас не осталось: наш главный охотник спятил. Вооружившись топорами, ножами и палками, мы решили обезоружить его. Но Джонсон накинулся на нас с такой яростью, что пришлось защищаться. Через минуту всё было кончено. Разрубленное тело Джонсона мы спустили в реку. Злые рыбы моментально набросились на него и обглодали тонущие кости подчистую.
Этот случай и стал переломным в нашем лагере. Люди увидели смерть и безумие во всей своей наготе и качнулись в противоположное от неё направление.
Сразу же после того, как бедолага Джонсон закончил свои часы на дне вонючей реки, ко мне стали подходить призраки и мумии и проситься войти в единую ассоциацию. Я и сам, ошарашенный последним выходом Джонсона, сразу не понял, что происходит. А потом очень удивился тому перелому, который произошёл в людях.
В течении одного дня к нам пришло двадцать шесть человек. А на следующий день и другие наши собратья по несчастью присоединились к ассоциации, которую теперь правильнее будет называть общиной. Теперь больше никто не гуляет бесцельно по болотам и джунглям.
Мы вновь стали взращивать саженцы и пошли на охоту и рыбалку...
И вот нас осталось всего тридцать восемь, решительно борющихся за себя. Тридцать восемь человек, желающих жить, мечтающих выбраться
Вчера мы убили аллигатора, и теперь мы имеем достаточный запас мяса на ближайшее время.
На полях плоды несут в себе молочную зрелость и кажется, что скоро всё получится и тогда...Но силы наши настолько малы, что многие сомневаются - а доживут ли они до урожая.
И самое интересное - не мы сами виноваты в нашей слабости. Еда ещё есть и вода есть. И климат не должен был нас так быстро скрутить. Так что же валит людей? Что превращает совершенно здоровых индивидуальностей в полностью развалившихся существ? Я не верю в естественный ход событий. Так что может с нами происходить? Я могу предположить только одно - мы находимся в зоне радиоактивного выброса и губит нас не природа, а неестественное вмешательство человека в природу.
Эти три сумасшедших месяца, которые мы прожили на острове, довели нас до последней черты, до морального и физического истощения.
Каким же циничным и надругательским был приговор Верховного Суда о нашем помиловании! На самом деле мы не были помилованы. Нас приговорили к ещё более жестокому наказанию, чем электрический стул. Даже расстрел, по сравнению с нашими мучениями - это блаженство. Да. Мы сейчас обречены. И только счастливое вмешательство может спасти нас от полного вымирания.
Прошло три месяца. А уже больше ста с лишним наших товарищей заплатили своими жизнями за непонятную прихоть антинародного правительства. И, конечно же, не гуманитарные соображения заставили нас страдать в этой трясине. Только самые античеловечные законы способны превратить людей в животных, а получившихся животных стравить друг с другом и заставить их уничтожать друг друга.
Лишь в дикое средневековье, когда жизнь человека ничего совсем не стоила, органы исполнения судебного решения могли привести в исполнение такой дикий приговор. Видимо судьи Верховного Суда ненамного ушли от судий Священной инквизиции.
Мне больше не о чем писать. И от моих рассуждений больше ничего не зависит. Нас осталось на острове всего тридцать восемь человек. Вот и всё. А вокруг дикая природа. И этим сказано всё.
10 октября.
Сегодня обычный день.
Обычный день для всей планеты.
А для нас сегодня праздник. Нет - даже большое торжество. И сегодня радуются все, кто ещё жив, кто дожил до сегодняшнего дня. А дожило до сегодняшнего дня двадцать три исхудавших, обессиленных, обезумевших существ, отдалённо напоминающие людей, коих роковая судьба соединила в своей тени.
Сегодня мы празднуем, наверное, самый главный праздник, в нашей сложившейся обстановке. Мы празднуем праздник жизни. Праздник начала возрождения.
Сегодня мы сняли свой первый урожай с нашего небольшого поля. Сегодня мы обрели свою вторую жизнь. Сто раз был прав Миссури, когда говорил, что наша жизнь не в разрозненном ожидании неизвестно чего, а в разумном труде.