Робкий ангел возмездия

Ефимова Юлия

Сосед развернулся и уставился с выражением лица «вот прицепилась».

– Не надо смотреть на меня такими глазами, думаете, что я дебил и не понимаю, что вы боитесь идти одна в дом? А меня вы, что, уже из потенциальных убийц исключили? – с надеждой спросил он.

– Ну, – растерялась Маня, – не на сто процентов, конечно, но процентов на девяносто точно.

– Ну, это, конечно, все меняет, – обреченно сказал сосед и с надеждой спросил: – А вино еще осталось или вы все использовали для украшения вашей одежды?

– Этого добра – полный дом, – радостно

ответила Маня.

– Нашли чем хвастаться, идемте осматривать ваши закрома.

В доме было тихо, пахло мандаринами, которые Маня рассыпала по полу, когда танцевала. Пока хозяйка накрывала на стол, сосед прошелся по дому, проверил все комнаты.

– Вот это стол! – воскликнул он, спускаясь со второго этажа.

Стол и правда получился отменный, Маня, чтоб ублажить этого бородача, выставила для него все запасы, что она накупила себе на неделю, а на барную стойку поставила артиллерию имеющихся в ее распоряжении бутылок, содержащих алкоголь.

– Вы или всеядная, или у вас шизофрения, ну не может человек пить и вино, и текилу одновременно.

– А что, здесь и текила есть? – удивилась Манюня.

Налив себе шотландский виски, а Мане белое вино (от красного она категорически отказалась, вспомнив про испорченный халат Марго), они сели пировать. Когда у Манюни белое легло на красное, то, поправив халат, под которым до сих пор была в купальнике, хозяйка дома неожиданно предложила:

– Давайте знакомиться.

– Ну давайте, – засмеялся бородач, – самое время все-таки узнать имя потенциального убийцы, на часах два часа ночи, – поддержал ее вынужденный собутыльник.

– По правилам этикета женщина вне зависимости от возраста и положения никогда не представляется мужчине первой, – блеснула эрудицией Маня.

– Надо же, откуда такие познания? – поинтересовался сосед.

– О, это все моя тетушка Марго, она просто помешана на правилах хорошего тона и этикете, – мысль о тетушке заставила ее улыбнуться. – Она вообще меня прибьет, когда узнает, что я здесь натворила, – странно, но и эта мысль не испугала Маню, которая всю жизнь боялась собственной тени.

– Ну, давайте не будем нервировать тетю и ничего ей не расскажем, я, например, могила, – пообещал сосед.

– Со мной сложнее, – призналась Маня, – я трусиха, и стоит на меня грозно посмотреть – и я сдамся и сдам всех, даже тех, кого не знаю.

– Я бы с вами в разведку не пошел, – покачал разочарованно головой бородач.

– Я с вами солидарна, я бы со мной и сама бы не пошла, я еще и нытик, чуть что, сразу впадаю в истерику. Хотя я бы и с вами не пошла, – вздохнула Маня, и было непонятно, шутит она или всерьез.

– Давайте знакомиться, а то вы даже не знаете, от чего отказываетесь, потом, возможно, жалеть будете, – обиженно сказал сосед. – Меня зовут Фома, – сказав это, он сразу поморщился, будто ожидая едких комментариев.

– Да вы что? – удивилась Маня. – И кто вас так? – язык у нее уже немного заплетался.

– Родители, – на полном серьезе ответил Фома.

– А за что? – уточнила Манюня, подперев голову

кулаком.

– Думаю, за дело, – философски ответил сосед и тяжело вздохнул.

– А фамилия ваша?

– Ну что мы все обо мне и обо мне? – начал юлить сосед.

– Этикет, – жестко сказала Марья. – Фамилия?

– Навозов, – сдержанно ответил Фома и с вызовом уставился на Маню.

– Ну вот зачем ваши родители так? – всплеснула она руками. – Они что, не понимали, что вам и фамилии достаточно? – еле сдерживая смех, продолжала издеваться Маня.

– А вот это вы зря, фамилия моя знатная, благородная, между прочим, Василий Иванович Навозов – художник и иллюстратор книг, мой предок, – тихо добавил: – Неподтвержденная, правда, информация, – и, решив сменить тему, спросил: – А вы как зоветесь?

– Ну, это зависит от того, какие у нас с вами будут отношения, – мечтательно ответила Маня, которая сегодня ломала все свои стереотипы, накопленные за сорок лет.

– Да вы фантазерка, даже не мечтайте, вы слишком стары для меня, вам сколько, сорок пять?

– Хам, мне сорок, а вот вам наверняка пятьдесят. Это вы для меня слишком стары.

– Ну и ладно, – обиделся Фома. – Вообще-то мне тоже сорок, ну, почти, сорок два.

– Да вы что? – поразилась Маня, глаза ее стали медленно закрываться. – А по вам так сразу и не скажешь.

– Ну, знаете, – обиделся Фома, – вы тоже не Мэрилин Монро, все же как вас зовут? Давайте будем соблюдать этикет до конца.

– На работе меня звали Марья Ивановна Денисова, знакомые зовут Маня, а близкие – Манюня, так что вы не правы, я почти Мэрилин.

– А давайте я блесну оригинальностью и буду звать вас Мэрилин.

Они сидели, хохотали и не заметили, как на улице кто-то стоит и с ненавистью пристально смотрит в окно.

* * *

Маня проснулась в кресле, укутанная пледом, торшер горел в углу, несмотря на то что солнце уже вовсю светило. Вьюга, метавшаяся всю ночь, успокоилась, снег прекратился, заметя дорожки и насыпав огромные сугробы. На часах был полдень, вчера с соседом они засиделись, он, к Маниному удивлению, оказался неплохим собеседником. Когда-то Фома Фомич был военным врачом, но судьба распорядилась так, что он начал писать художественные исторические романы. К его огромному удивлению, они понравились людям, работа над книгами стала занимать все время, и со службы пришлось уйти. Этот дом он купил всего месяц назад для того, чтоб уединиться на природе и творить.

– Помните, Мэрилин, – он подчеркнуто называл ее на «вы», – как у Грибоедова: «в деревню, в глушь, в Саратов»? Так и я сбежал от столичной суеты.

Он много говорил, виски развязал ему язык, а может быть, он просто соскучился по компании и разговорам по душам. Слушая его какие-то байки и предположения, она переместилась в кресло-качалку и уснула. Последнее, что она помнила перед тем, как уснуть, – он хвастался, что растит «толстовскую» бороду, а Маня смеялась над ним:

– Вам, Фома, абсолютно не идет борода, она вас старит.