Робот-зазнайка (авторский сборник)
Шрифт:
Космолёт остался безымённым по двум причинам. Во-первых, ему предстоял один-единственный рейс — на Каллисто; вторая причина была не столь проста. По существу, это был не корабль с грузом, а груз с кораблём. Атомная энергостанция — не генератор, который можно демонтировать и втиснуть в грузовой отсек. Она чудовищно велика, мощна, громоздка и тяжела. Чтобы изготовить атомную установку, нужны два года, а потом её пускают в действие непременно на Земле, на гигантском заводе технического контроля, занимающем территорию семи графств в штате Пенсильвания. В вашингтонской Палате мер и весов в стеклянном футляре с терморегулятором хранится полоска металла; это стандартный метр. Точно так же в Пенсильвании с бесчисленными
Немногие баловались с атомной энергией — это свирепая стихия. Экспериментаторы работали по шаткой системе осторожных проб и ошибок. Но даже при таких условиях лишь трансплантида — гарантия бессмертия — не давала профессиональному неврозу перерасти в психоз.
Предназначенная для Каллисто атомная энергостанция была слишком велика даже для самого крупного из торговых космолётов, но её непременно надо было доставить на Каллисто. Поэтому инженеры и техники соорудили корабль вокруг энергостанции. Не то чтобы буквально сметанный на живую нитку, он, безусловно, соответствовал далеко не всем стандартам. Его конструкция во многом резко отклонялась от нормы. Специфические требования удовлетворялись искусно, подчас остроумно, по мере того как возникали. Поскольку все управление кораблём предполагалось сосредоточить в руках транспланта Квентина, об удобствах малочисленного аварийного экипажа почти не заботились. Экипаж не должен был слоняться по всему кораблю, если только не случится где-нибудь поломки, а поломки практически исключались.
Корабль был единственным живым существом. Почти, но не совсем. У транспланта были приставки — инструменты — решительно во всех секциях сооружения. Они предназначались для выполнения текущих работ на корабле. Искусственных органов чувств не было — только слуховые и зрительные. Квентин временно превратился в суперуправление космолётом.
Саммерс принёс на борт мозг-цилиндр, поместил его где-то (он один знал, где именно), подключил, и этим закончилось сотворение космолёта. В 24.00 энергостанция отправилась на Каллисто. Когда была пройдена примерно треть пути к орбите Марса, в необъятный салон, способный привести в ужас любого инженера, вошли шестеро в скафандрах. Из настенного динамика раздался голос Квентина:
— Что ты здесь делаешь, Вон?
— Порядок, — сказал Браун. — Приступаем. Работать надо по-быстрому Каннингхэм, найдите-ка штеккер. Далквист, держи пистолет наготове.
— А мне что искать? — спросил рослый блондин.
Браун посмотрел на Толмена. — Вы уверены, что он неподвижен?
— Уверен, — ответил Толмен, у которого бегали глаза.
Он чувствовал себя голым под пристальным взглядом Квентина, и это ему не нравилось. Измождённый, морщинистый, хмурый Каннингхэм заметил:
— Здесь подвижен только привод. Я был убеждён в этом ещё до того, как Толмен перепроверил. Если трансплант подключён в расчёте на одно задание, то он располагает только инструментами, необходимыми именно для этого задания.
— Ладно, не будем терять время на болтовню. Разомкни цепь.
Каннингхэм широко раскрыл глаза под смотровым стеклом шлема.
— Минутку. Тут ведь оборудование не стандартное. Оно экспериментальное… Мне надо разобраться… ага!
Толмен украдкой попытался отыскать линзы трансплантовых глаз, но ему это не удавалось. Откуда-то из-за лабиринта труб, соленоидов, проводов, аккумуляторных пластин и всевозможных деталей на него, он знал, смотрит
Динамик спросил:
— Это что, пиратский налёт?
— Называйте как хотите, — небрежно ответил Браун. — И успокойтесь. Вам не причинят вреда. Возможно, мы даже отправим вас на Землю, когда изобретём безопасный способ.
Каннингхэм изучал люситовую сетку, стараясь ни к чему не прикасаться. Квентин сказал:
— Этот груз не стоит таких усилий. Я ведь не радий везу.
— Мне нужна энергостанция, — лаконически возразил Браун.
— Как вы попали на борт?
Браун поднял было руку, чтобы отереть пот с лица, но, скорчив гримасу, воздержался.
— Что-нибудь нашёл, Каннингхэм?
— Не торопите меня. Я всего лишь инженер по электронике. Схемы тут запутанные. Ферн, подсоби-ка.
Беспокойство Толмена росло. Он понял, что Квентин после первого удивлённого возгласа всё время игнорирует его. Какой-то безотчётный импульс побудил его закинуть голову и окликнуть Квентина.
— Да, — отозвался Квентин. — Так что? Ты, значит, в этой шайке?
— Да.
— И ты выпытывал меня в Квебеке. Хотел удостовериться, что я не опасен.
Толмен постарался ответить бесстрастным голосом:
— Нам надо было знать наверняка.
— Понятно. Как вы попали на борт? Радар автоматически отклоняет корабль от приближающейся массы. Вы не могли подобраться на другом корабле.
— Мы и не подбирались. Просто устранили аварийный экипаж и надели его скафандры.
— Устранили?
Толмен перевёл взгляд на Брауна.
— А что нам оставалось? В такой крупной игре нельзя довольствоваться полумерами. Позднее эти люди стали бы живой угрозой нашим планам. Ни одна душа не должна ничего знать, кроме нас. И тебя. — Толмен опять взглянул на Брауна. — Я считаю, Квентин, что тебе лучше войти в долю.
Динамик пренебрёг угрозой, скрытой в совете.
— Зачем вам энергостанция?
— Мы подыскали себе астероид, — начал объяснять Толмен, запрокинув голову и шаря взглядом по загромождённой полости корабля; перед глазами все плыло от ядовитых испарений. Он ожидал, что Браун оборвёт его на полуслове, но толстяк промолчал. Толмен обнаружил, что очень трудно убеждать собеседника, который находится неизвестно где. — Одна беда — он лишён атмосферы. Энергостанция позволит нам создавать воздух. Найти нас в Поясе Астероидов можно будет только чудом.
— А что потом? Пиратство?
Толмен ничего не ответил. Динамик проговорил в раздумье:
— Вообще-то, пожалуй, дело верное. Во всяком случае, на первых порах. Можно будет как следует поживиться. Никто не ждёт чего-нибудь подобного. Да, не исключено, что вам это сойдёт с рук.
— Ну, — сказал Толмен, — если ты с нами согласен, то какой отсюда вывод?
— Не тот, что ты думаешь. Вашим пособником я не стану. Не столько из соображений морали, сколько из чувства самосохранения. Для вас я бесполезен. Транспланты нужны только высокоразвитой цивилизации. Я буду лишним грузом.