Робот-зазнайка (сборник)
Шрифт:
— Как вам угодно. Я докажу им, что я не вражеский агент. Мое дело никакого касательства к войне не имеет, Денни. Я просто хочу предотвратить преступление. Если мне не удастся, сегодня ночью спалят дом и уничтожат ценную формулу.
— Это забота пожарной охраны.
— Только вы и я в состоянии с этим справиться. Не могу объяснить вам почему. Тысячу долларов — не забудьте.
Хольт не забыл. Тысяча долларов много значила для него сейчас. В жизни он не имел таких денег. Это огромная сумма; капитал, который откроет ему дорогу. Он не получил образования. Думал, что так и будет всю жизнь корпеть на нудной работе. Но при капитале… конечно, у него есть планы. Теперь времена бума.
— Не волнуйтесь, — сказал он Смиту.
В той машине было четверо; Хольт видел их мельком. Все чисто выбритые, в черном. Может быть, вооружены; в этом он не был уверен. Они тоже повернули — хотели догнать, но помешала пробка. При первом же удобном случае Хольт свернул налево, пересек Бродвей, у развилки выскочил на аллею Генри Гудзона и, вместо того чтобы ехать по дороге к югу, сделал полный круг и возвратился на Вест-Энд авеню. Он гнал по Вест-Энд и вскоре выехал на 80-е авеню. Здесь движение было гуще. Автомобиль преследователей исчез из виду.
— Что теперь? — спросил он Смита.
— Я… я не знаю. Надо удостовериться, что они отстали.
— О'кей, — сказал Хольт. — Они будут кружить здесь, искать нас. Лучше убраться отсюда. Положитесь на меня.
Он завернул в гараж, уплатил за стоянку и помог Смиту выбраться из машины.
— Теперь надо как-то убить время, пока ехать опасно.
— Где?
— Как насчет тихого бара? Выпить бы. Уж очень ночь муторная.
Смит, казалось, всецело отдал себя в руки Хольта. Они вышли на 42-ю стрит, с ее едва освещенными кабаре, кафешантанами, темными театральными подъездами и дешевыми аттракционами. Хольт протиснулся сквозь толпу, волоча за собой Смита. Через вертящуюся дверь они вошли в пивную, но там отнюдь не было тихо. В углу гремела пианола-автомат. Хольт углядел свободную кабину у задней стены. Усевшись, он кивнул официанту и попросил виски. Смит нерешительно заказал то же самое.
— Мне это место знакомо, — сказал Хольт. — Тут есть запасная дверь. Если нас выследили, мы быстренько смоемся.
Смита трясло.
— Вы не бойтесь, — подбадривал Хольт. Он показал связку кастетов. — Я их таскаю с собой на всякий случай. Так что будьте спокойны. А вот и наше виски.
Он выпил рюмку одним глотком и заказал вторую. Поскольку Смит не проявил желания платить, расплатился Хольт. Когда в кармане тысяча долларов, можно себе позволить такую роскошь. Хольт достал банкноты и, заслонив своим телом, принялся разглядывать. Вроде порядок. Не фальшивые; номера серий о'кей. Но тот же странный, затхлый запах, что привлек его внимание раньше.
— Вы, видно, давненько бережете их, — отважился он. Смит рассеянно сказал: — Экспонировались шестьдесят лет… — Он осекся и отпил из своей рюмки.
Хольт нахмурился. Это не были старинные, большие бумажки. Шестьдесят лет — чепуха! Не потому, что Смит не выглядел настолько старым; морщинистое, бесполое лицо могло принадлежать человеку между девяносто и ста годами. Интересно, как он выглядел в молодости? И когда же это было? Скорее всего, в Гражданскую войну! Хольт убрал деньги, испытывая удовольствие отнюдь не от одной только выпивки. Эти деньги для Денниса Хольта начало. С тысячью долларов тебя примут компаньоном в любое дело, и можно обосноваться в городе.
— Не могу, Денни. Вы все равно не поверите. Который час?
— Около восьми.
— Восточное поясное время, устарелое исчисление и 10 января. Нам надо быть на месте незадолго до одиннадцати.
— А где?
Смит извлек карту, развернул и назвал адрес в Бруклине. Хольт нашел по карте.
— У берега. Глухое местечко, а?
— Не знаю. Я никогда там не был.
— А что произойдет в одиннадцать?
Смит покачал головой, уклоняясь от прямого ответа. Он разложил бумажную салфетку.
— Есть самописка? Х ольт ответил не сразу, сначала достал пачку сигарет.
— Нет… карандаш.
— Благодарю. Разберитесь в этом плане, Денни. Здесь нижний этаж дома в Бруклине, куда мы отправимся. Лаборатория Китона в подвале.
— Китона?
— Да, — помедлив, ответил Смит. — Он физик. Работает над важным изобретением. Секретным, я бы сказал.
— О'кей. Ну и что?
Смит торопливо чертил.
— Здесь, вокруг дома, — в нем три этажа, — очевидно, большой сад. Тут библиотека. Вы сможете проникнуть туда через одно из окон, а сейф где-то под шторой… — Он стукнул кончиком карандаша. — Примерно здесь.
Хольт нахмурился.
— Чую что-то подозрительное.
— А? — рука Смита дернулась. — Не перебивайте. Сейф не будет заперт. В нем вы найдете коричневую тетрадку. Я хочу, чтобы вы ее взяли…
— …и воздушной почтой переправил Гитлеру, — закончил Хольт, криво усмехаясь.
— …и передали в Военный штаб, — невозмутимо сказал Смит. — Это вас устраивает?
— Пожалуй… так более разумно. Но почему вы сами этим не займетесь?
— Не могу, — отозвался Смит, — не спрашивайте почему, просто не могу. У меня связаны руки — Проницательные глаза блестели. — Эта тетрадка хранит чрезвычайно важную тайну, Денни.
— Военную?
— Формула не зашифрована; ее легко прочитать, а также использовать. В этом-то вся прелесть. Любой может…
— Вы сказали, владельца дома в Бруклине зовут Китон. А что с ним произошло?
— Ничего… покамест, — ответил Смит и тут же поторопился замять: — Формула не должна пропасть, поэтому нам надо там быть именно около одиннадцати.
— Если уж так важно, почему мы не едем сейчас, чтоб взять тетрадку?
— Формула будет завершена только за несколько минут до одиннадцати. Сейчас Китон разрабатывает последние данные.
— Больно мудрено. — Хольт был недоволен. Он заказал еще виски.
— А что, Китон — нацист?
— Нет.
— Может, ему, а не вам нужен телохранитель?
Смит покачал головой.
— Вы ошибаетесь, Денни. Поверьте, я знаю, что делаю. Очень важно, жизненно необходимо, чтобы эта формула была у вас. — Гм-м… — Есть опасность. Мои враги, быть может, поджидают нас там. Но я их отвлеку, и у вас будет возможность войти в дом.
— Вы сказали, они не постесняются убить вас.
— Могут, только вряд ли. Убийство — крайняя мера, хотя этаназия [27] не исключена. Только я для этого неподходящий объект.
27
Этаназия — легкая, мгновенная смерть.