Робот-зазнайка (сборник)
Шрифт:
— О, ему-то легко, — сказал Фернандес. — Но как он ни плох, он мой.
Разговаривая, он скручивал сигареты. Одну отдал Мигелю, другую закурил сам. Молча покурили и молча разошлись.
Мигель вернулся на холм к своему бурдюку. Он отпил большой глоток, крякнул от удовольствия и огляделся вокруг. Его нож, мачете и ружье были разбросаны по земле неподалеку. Он подобрал их и проверил, заряжено ли ружье. Потом осторожно выглянул из своего укрытия. Пуля врезалась в камень у самого его лица. Он тоже выстрелил. После этого наступило молчание. Мигель отпил еще глоток вина. Взгляд его упал на сорокопута: из клюва птицы торчал хвостик ящерицы. Возможно,
— Senor Птица! Нехорошо уничтожать ящериц, очень нехорошо.
Сорокопут поглядел на него бисерным глазом и запрыгал прочь. Мигель поднял ружье.
— Перестаньте есть ящериц, senor Птица, или я убью вас.
Сорокопут бежал через линию прицела.
— Неужели вам непонятно? — ласково спросил Мигель. — Это же так просто.
Сорокопут остановился. Хвост ящерицы окончательно скрылся в его клюве.
— Вот то-то и оно, — сказал Мигель. — Как бы мне узнать, может ли сорокопут не есть ящериц и остаться в живых? Если узнаю — сообщу вам, amigo. [15] А пока идите с миром.
15
amigo — друг.
Он повернулся и снова направил ружье на ту сторону поляны.
Авессалом [16]
(перевод Н. Евдокимовой)
Джоэл Локк затемно вернулся из университета, где возглавлял кафедру психодинамики.
Он незаметно проскользнул в дом через боковую дверь и остановился, прислушиваясь, — высокий сорокалетний человек со стиснутыми губами; в уголках его рта затаилась язвительная усмешка, серые глаза были мрачны. До него донеслось гудение преципитрона. Это означало, что экономка Эбигейл Шулер занята своим делом.
16
Absalom (1946)
С едва заметной улыбкой Локк повернулся к нише, открывшейся в стене при его приближении. Гравилифт бесшумно поднял его на второй этаж. Наверху Локк передвигался с удивительной осторожностью. Он сразу подошел к последней двери в коридоре и остановился перед ней, опустив голову, с невидящими глазами. Ничего не было слышно. Чуть погодя он открыл дверь и шагнул в комнату. Мгновенно его вновь пронизало, пригвоздило к месту ощущение неуверенности. Однако он не поддался этому ощущению, только еще крепче стиснул зубы и стал оглядываться по сторонам, мысленно приказывал себе не волноваться.
Можно было подумать, что в комнате живет двадцатилетний юноша, а не восьмилетний ребенок. Повсюду в беспорядке валялись теннисные ракетки вперемежку с грудами магнитокниг. Тиаминизатор был включен, и Локк машинально щелкнул выключателем, но тут же насторожился. Он мог поклясться, что с безжизненного экрана видеофона за ним наблюдают чьи-то глаза. И это уже не в первый раз. Но вот Локк оторвал взгляд от видеофона и присел на корточки, чтобы осмотреть кассеты с книгами. Одну, озаглавленную «Введение в энтропическую логику», он поднял и хмуро повертел в руках. Затем положил кассету на место, опять пристально посмотрел на видеофон и вышел из комнаты.
Внизу Эбигейл Шулер нажимала на кнопки пульта горничной-автомата.
— Добрый вечер, — сказал Локк. — Где Авессалом?
— Играет в саду, брат [17] Локк, — церемонно ответила Эбигейл. — Вы рано вернулись. Я еще не кончила уборку в столовой.
— Что ж, включите ионизатор, и пусть действует, — посоветовал Локк. Это недолго. Все равно мне надо проверить кое-какие работы.
17
Брат — обращение, принятое среди квакеров. — Прим. перев.
Он направился было к выходу, но Эбигейл многозначительно кашлянула.
— Что такое?
— Он осунулся.
— Значит, ему нужно побольше бывать на воздухе, — коротко заметил Локк. — Отправлю его в летний лагерь.
— Брат Локк, — сказала Эбигейл, — не понимаю, отчего вы не пускаете его в Баха-Калифорнию. Он уж так настроился! Раньше вы разрешали ему учить все, что он хочет, как бы труден ни был предмет. А теперь вдруг воспротивились. Это не мое дело, но смею вам сказать, что он чахнет.
— Он зачахнет еще скорее, если я соглашусь. У меня есть основания возражать против того, чтобы он изучал энтропическую логику. Знаете, что она за собой влечет?
— Не знаю… вы же знаете, что не знаю. Я женщина неученая, брат Локк. А только Авессалом — смышленый мальчонка.
Локк раздраженно махнул рукой.
— Удивительный у вас талант сводить все к таким вот узеньким формулам, — сказал он и передразнил: — «Смышленый мальчонка»!
Пожав плечами, Локк отошел к окну и взглянул вниз, на площадку, где его восьмилетний сын играл в мяч. Авессалом не поднял глаз. Он, казалось, был поглощен игрой. Но, наблюдая за сыном, Локк почувствовал, как в его сознании прокрадывается холодный, обволакивающий ужас, и судорожно сцепил руки за спиной.
На вид мальчику можно дать лет десять, по умственному развитию он не уступает двадцатилетним, и все же на самом деле это восьмилетний ребенок. Трудный. теперь у многих родителей такая же проблема. Что-то происходило в последние годы с кривой рождаемости гениальных детей. Что-то лениво зашевелилось в глубинах сознания сменяющих друг друга поколений, и медленно стал появляться новый вид. Локку это было хорошо известно. В свое время он тоже считался гениальным ребенком.
Другие родители могут решать эту проблему иначе, упрямо рассуждал Локк. Но не он. Он-то знает, что полезно Авессалому. Другие родители пусть отдают одаренных детей в специальные ясли, где эти дети будут развиваться среди себе подобных. Только не Локк.
— Место Авессалома здесь, — сказал он вслух. — Со мной, где я могу…
Он встретился взглядом с домоправительницей, опять раздраженно пожал плечами и возобновил оборвавшийся разговор:
— Конечно, смышленый. Но не настолько, чтобы уехать в Баха-Калифорнию и изучать энтропическую логику. Энтропическая логика! Она слишком сложна для ребенка. Даже вы должны это понимать. Это вам не конфета, которую можно дать ребенку, предварительно проверив, есть ли в домашней аптечке касторка. У Авессалома незрелый ум. Сейчас просто опасно посылать мальчика в университет Баха-Калифорнии, где учатся люди вдвое старше его. Это связано с таким умственным напряжением, на какое он еще способен. Я не хочу, чтобы он превратился в психопата.