Робот
Шрифт:
– Видимо, нет полной уверенности относительно того, каким будет приговор этому человеку?
– спросил я, чтобы хотя бы что-нибудь сказать.
– Нет, - неохотно отозвался Асурмар. (Алин без слова сделал круговой жест возле шеи.) - Полной уверенности нет. Будущее каждого из нас покрыто глубокой тайной.
– Это правда, - поспешно признал я его правоту.
– Но, по крайней мере, если говорить о прошлом, мы крепко стоим на ногах.
– Оно тоже расстилается за нами словно мрачная ночь.
– Я должен воспринимать это дословно?
– Понятное дело, что выражением "мрачной ночью" я воспользовался в метафорическом смысле;
– То есть как это, мы его не знаем?
– поспешно подхватил я данную тему, уже ощущая, что иду правильным путем.
– Ведь подобным утверждением вы противоречите очевидному.
– Неужто достаточно уверенным не является уже то, что наше мнение о прошлом является сборищем субъективных интерпретаций?
– Согласен, давайте примем такое различие: разделение на факты и на представления о них. Так что, когда я говорю, к примеру, что родился... и после этого сообщаю точную дату (это пример настолько банальный, что приводится чаще всего), то тем самым подтверждаю несомненный факт из прошлого.
– К сожалению, этим вы не подтверждаете никакого факта.
– Правда?
– В своем примере вместо самого факта вы представили собственное суждение о прошлом.
– У вас оригинальная точка зрения, но разве способ расхождения со здравым рассудком не кажется вам слишком уж разительным?
– Не будем говорить о здравом рассудке, потому что реальность имеет с ним мало общего. Повторяю, что вы представили исключительно собственное суждение о прошлом. Даже извлекая из него столь мелкую подробность, вы признали, что она является существенной, и это автоматически выдало ваше к ней отношение.
– Но ведь я не выражал мнения о себе самом, но только упомянул дату своего рождения.
– Уже этого будет достаточно в качестве мнения, потому что наряду с датой вы акцентировали свое собственное или чье-либо иное присутствие в мире, в данный момент выдвигая его на первый план. Подобного рода процедура носит все признаки абсолютно субъективного взгляда.
– Только не нужно смеяться надо мной! Неужто, все имена я обязан перечислить одновременно?
– А что вытекает из невозможности сделать это?
– Таким образом, мы никогда не придем к пониманию. Ведь я же не упираюсь относительно даты своего рождения, которая вам как раз и не нравится. Я мог представить и какой-нибудь иной пример; в конце концов, мы не можем жаловаться на недостаток фактов.
– Из этого ничего нового бы не вышло: сами по себе факты недостижимы; вместо них мы располагаем лишь интерпретациями прошлого. Невозможно освободиться от собственного мнения о чем-то, что проявляется в основном если не исключительно - через сделанный выбор, и которое не является ни истинным, ни фальшивым - но только лишь собственным, если, конечно же, не является чужим, что случается чаще всего, и что составляет еще худший случай.
Во время нашей беседы заключенный глядел то на Асурмара, то на меня, своими движениями напоминая зрителя, следящего за игрой в пинг-понг. Мина у него при этом была такая, как будто от результата нашей словесной стычки зависела его колеблющаяся судьба. Зато Алин с Сентом, поглощенные игрой в карты, совершенно не обращали на нас внимания.
– Так зачем же провозглашать идеи всеобщего детерминизма, - продолжил развивать идею Асурмар (было видно, что я затронул самую сердцевину уже давно беспокоящих его мыслей), - зачем упираться в том, что
Слушая подобный вывод, который был диаметрально противоположен моим предыдущим размышлениям, я глядел на тонкую струйку клея, выплывающую из какой-то щелки в жестянке. Банка с клеем стояла на краю стола, над стулом, на который Асурмар сложил кипу загадочных объявлений, так что через несколько минут на первый плакат пролилась приличная порция жидкого клея и разлилась на нем несколькими лужами, что вызвало проявляющую реакцию обширных фрагментов текста, и чего Асурмар со своего места заметить не мог. Сам я сидел рядом с этим стулом, так что, опустив глаза вниз, лишь притворяясь, будто внимательно слушаю, у меня появилась возможность сконцентрироваться на содержании странного объявления.
Мне удалось прочитать полностью лишь те отделенные друг от друга чистой бумагой фрагменты, которые хорошенько напитались клеем:
...поскольку до сих пор рассматривали человеческое сознание в
таких категориях, которыми анализируют исключительно явления. Отсюда и
возможность отрыва разума от мозга, как возможность отрыва формы от
содержания - казалась нам совершенно исключенной...
...что их существование обязано основываться на цивилизации
разумов нашего - на одну ступень более низкого - уровня.
То есть, в течение миллионов лет - без какого-либо понятия о
сути столь будничного явления - сами регулярно, через каждые десяток с
лишним часов, предаемся в их невидимые - как до сих пор - руки,
поскольку те принципиально превосходящие нас существа основываются на
фазе материи, организованной в форме наших разумов в течение всего
нашего, как правило, восьмичасового сна. Именно отсюда и берется тот
загадочный до сих пор эффект угасания сознания у спящего человека,
только лишь отсюда следует выводить и сам сон - результат процесса
потребления высшего порядка, в котором они с беспамятных времен
переваривают наши умы, вовсе не убивая их - точно так же, как мы сами
стрижем наших овец или же доим коров...
У меня не было времени задуматься над содержанием этого совершенно странного объявления, посему, практически ничего не поняв, я сконцентрировал внимание на словах Асурмара, который продолжал на одном дыхании:
– ...охватить целое во всех его необыкновенно сложных проявлениях, вновь кажется обязательным, поскольку мы желаем это целое понять и описать. То обстоятельство, что из неисчислимого количества сосуществующих подробностей действительности мы всегда выбираем определенное конечное и по самой природе ничтожное их число, указывая на данное обстоятельство, что, само по себе дисквалифицирует данные факты как объективные. Всякий элемент, вырванный из целостности, становится для нас уже чем-то совершенно иным, он присваивает совершенно новые свойства, всякая изолированная частица выдает качества, отсутствующие в тот момент, когда частица эта еще была созвучна целому.