Роботы и Империя
Шрифт:
– Я подозреваю, что эта новость соткана из паутины, даже более тонкой, чем сведения о гуманоидных роботах.
Василия немного смутилась:
– Должна признать, что в этом вы, вероятно, правы.
– В сущности, Василия, это звучит совсем уж фантастично. Если матрица, которую вы видели, не похожа ни на что, виденное вами раньше, с чего вы взяли, что это рисунок для чего-нибудь?
Василия поколебалась.
– Сказать по правде, я сама этому удивляюсь, но, как только я увидела рисунок, мне сразу пришло в голову слово «телепатия».
– Несмотря
– Считается невозможной даже теоретически, а это не совсем одно и то же.
– Но пока еще никому не удавалось добиться прогресса в этом отношении!
– Да. Но почему при виде рисунка мне пришла в голову мысль о телепатии?
– Василия, может быть, это просто ваш заскок, и бесполезно пытаться его анализировать. Забудем об этом. Что еще скажете?
– Еще одна вещь, самая загадочная. По некоторым незначительным признакам у меня создалось впечатление, что соляриане собираются покинуть свою планету.
– Да?
– Не знаю. Их всегда было немного, а становится еще меньше. Возможно, они хотят начать сначала где-нибудь в другом месте, пока совсем не вымерли.
– Как это сначала? Куда же они поедут?
Василия покачала головой:
– Я рассказала вам все, что знаю.
– Тогда я все это приму в расчет, – медленно сказал Амадейро. – Ядерный усилитель – раз, гуманоидные роботы – два, роботы-телепаты – три, уход с планеты – четыре. Откровенно говоря, ничему этому я не верю, но уговорю Совет санкционировать беседу с регентом Солярии. А теперь, Василия, вы можете отдохнуть. Почему бы вам не взять несколько недель отпуска, чтобы заново привыкнуть к солнцу Авроры и прекрасной погоде, прежде чем взяться за работу?
– Это очень мило с вашей стороны, Калдин, – сказала Василия, не вставая с кресла, – но осталось еще два вопроса, которые мне нужно с вами обсудить.
Амадейро невольно взглянул на часы.
– Это займет много времени, Василия?
– Сколько бы ни заняло, Калдин, это необходимо обсудить.
– И что же вы хотите?
– Прежде всего – кто этот молодой всезнайка, который, кажется, пробрался в Институт? Как бишь его, Мандамус?
– Вы уже виделись с ним? – Амадейро натянуто улыбнулся. – Как видите, на Авроре кое-что изменилось.
– В этом случае явно не в лучшую сторону, – угрюмо сказала Василия. – Кто он?
– Как вы сказали – всезнайка. Блестящий молодой человек, достаточно разбирающийся в роботехнике и неплохо осведомленный в общей физике, химии, планетологии…
– Сколько лет этому исполину эрудиции?
– Неполных пятьдесят.
– А что будет из этого дитяти, когда он вырастет?
– Он останется таким же мудрым, сколь и блестящим, наверное.
– Не прикидывайтесь, что не поняли меня, Калдин. Вы намерены сделать его руководителем Института после себя?
– Я намерен прожить еще много десятилетий.
– Это не ответ.
– Это единственный ответ, который у меня есть.
Василия беспокойно ерзала в кресле, и ее робот, стоявший за ее спиной, водил глазами из стороны в сторону, словно
– Калдин, – сказала она, – следующим руководителем буду я. Это решено. Вы сами так говорили.
– Да, Василия, я так говорил, но после моей смерти этот вопрос будет решать Совет директоров. Даже если я кого-нибудь порекомендую, Совет может все переиграть. Таковы правила Института.
– Вы составьте рекомендацию, Калдин, а уж я займусь Советом.
Амадейро нахмурился.
– Я не буду обсуждать это сейчас. Что еще вы хотели обсудить? Пожалуйста, будьте коротки.
Она несколько секунд злобно смотрела на него, а потом сказала, как отрубила:
– Жискар!
– Робот?
– Конечно, робот. Разве вы знаете какого-нибудь другого Жискара, о котором я стала бы говорить?
– Ну, так что с ним?
– Он мой.
Амадейро удивился:
– Он был законной собственностью Фастольфа.
– Жискар стал моим, когда я была еще маленькой.
– Фастольф одолжил его вам, а потом взял обратно. Ведь официально он не был вашим.
– Он был моим фактически. Но в любом случае у Фастольфа больше нет собственности. Он умер.
– Он оставил завещание. Если я правильно запомнил, по этому завещанию два робота, Жискар и Дэниел, теперь являются собственностью солярианки.
– Я не хочу, чтобы они были у нее. Я дочь Фастольфа.
– Ого!
Василия вспыхнула:
– Я требую Жискара! Почему им владеет чужестранка?
– Только потому, что так завещал Фастольф. К тому же она гражданка Авроры.
– Кто это сказал? Для всех аврориан она солярианка.
Охваченный внезапным приступом ярости, Амадейро стукнул кулаком по подлокотнику кресла.
– Василия, чего вы от меня хотите? Я не люблю солярианку, она мне очень неприятна, и, будь у меня возможность, я бы, – он быстро взглянул на роботов, – я бы вышвырнул ее с планеты. Но я не могу оспаривать завещание. Даже если бы был законный путь к этому – а его нет – я не счел бы разумным делать это. Фастольф умер…
– Именно поэтому Жискар должен быть моим.
Амадейро не обратил внимания на ее слова.
– Коалиция, которой руководил Фастольф, распадается. В последние несколько десятилетий она держалась только благодаря его обаянию. Я хочу собрать остатки этой коалиции и присоединить к своим последователям. Таким образом я могу собрать группу, которая станет доминировать в Совете и контролировать следующие выборы.
– И сделает вас следующим Председателем?
– А почему бы и нет? Авроре хуже не будет, а мне это дало бы шанс изменить нашу никудышную политику, пока не поздно. Беда в том, что у меня нет популярности Фастольфа, нет его дара излучать святость, чтобы скрыть глупость. Следовательно, если я стану праздновать победу над умершим, это будет плохо выглядеть. Никто не должен говорить, что при жизни Фастольф пренебрегал мною, а когда он умер, я наплевал на его завещание. Я не желаю быть смешным. Вы поняли? Обойдетесь без Жискара!