Род Харальда I Прекрасноволосого
Шрифт:
Синдри ненадолго задумался, пытаясь всё взвесить и понять, зачем это Олаву потребовалось его прогонять, а потом, весело кивнув, сообщил:
– Хорошо! Но потом Март позанимается со мной отдельно, я тоже хочу индивидуальные занятия!
Олав лишь отмахнулся и помог омеге спуститься с лестницы. В прихожей вручил ему вещи и выставил за дверь, не давая болтать. Ещё до того, как Март вернулся в комнату, Олав уже занял своё место и сделал вид, что глубоко погружён в решение задач.
– А где Синдри? – удивился омега, заметив пропажу.
– В туалет вышел, – Олав забрал у Марта поднос, переставил его на стол и, притянув
10. Сальто-мортале
Первое мгновение Март даже начал отвечать, а потом дёрнулся, сам не понимая себя и своих желаний. Олав нежно улыбнулся и погладил его ладонью по щеке.
– Хочу тебя, – сказал альфа, и Март отскочил от него так сильно, что, натолкнувшись на стол, расплескал чай в чашках и уронил ручки на пол. – Ты мне снишься, снится наш первый раз…
Олав снова притянул Марта к себе и поцеловал, теперь это был грубый и настойчивый поцелуй, напоминающий их прошлую встречу в этой комнате и Марту показалось, что все прежние ощущения и страхи вернулись в одно мгновение.
– Прекрати. Синдри скоро вернётся!
– Не вернётся. Он пошёл домой. Потому что я хочу побыть с тобой! – Альфа продолжал ласкать ему губы, страстно обжигать дыханием кожу и с силой прижимать к себе, заставляя Марта чувствовать себя пойманной в клетку мышью. Омега стал задыхаться, дёргаясь в крепких объятьях, пытался кричать и истерично колотил Олава кулаками.
– Не бузи, – рыкнул на него альфа и ловко перехватив запястья, скрепил их вытащенным из коробки жгутом. Подтолкнув омегу к постели, вторым жгутом он стянул ему руки чуть выше локтя. – Вот так ты мне больше нравишься, – с садисткой усмешкой произнёс Олав и стал стаскивать с Марта одежду.
Омега не кричал, на него то накатывало раздражение, что Олав снова делает все по-своему, то горячее возбуждение. И от всех этих эмоций Март чувствовал себя беспомощной куклой в руках садиста. Твёрдые пальцы альфы, его грубые нетерпеливые движения и сбившееся дыхание во влажных поцелуях на онемевшей коже – все это возбуждало, заставляя похоть контролировать тело и разум.
Течка была уже слабой, но Олаву казалось, что омега течёт от желания. Одуряющий запах Марта превращал мозги в сгустки желе и все сомнения ушли, не оставив ничего кроме нестерпимой тяги к прекрасному телу. От захватывающей сердце нежности трясло, хотелось целовать его всюду, оставить свои отметки и, связав такого податливого и прекрасного омегу, закрепить рядом с собой навсегда – Олав был уверен, что Марту понравится подчиняться и быть его собственностью.
Немного размяв проход пальцами, Олав погладил его изнутри, задевая чувствительное место, отчего Март вздрагивал и тихо постанывал, выдавая свое желание. Альфа восторгался происходящим, нашёптывал Марту пошлые глупости, не замечая, насколько тот скован. Прежде чем войти, Олав притронулся обжигающими поцелуями к напряжённому раскрасневшемуся анусу, заставляя омегу трястись от стыда.
Звук шуршащей обёртки презерватива вызвал у Марта новую волну отчаянья, он стал скулить, елозя со связанными руками, попытался встать, но альфа придавил его сильно рукой к постели. Слёзы градом покатились из глаз, а когда Олав, слишком поспешно и небрежно вошёл в него, омега вскрикнул от боли.
– Не надо, пожалуйста, – взмолился Март.
– Сейчас будет хорошо, – Олав замер, давая привыкнуть
На омегу это подействовало по-странному умиротворяюще. Март выдохнул, отринул все мысли, оставляя своё тело для употребления. Мелькнула мысль, что всё могло быть и хуже, а этот наглый альфа был объектом его эротических фантазий и Март мечтал о нем и дрочил слишком долго. И Олав, по крайней мере, предохраняется…
Олав действительно старался сделать омеге приятно и в какой-то момент Март кончил, хотя казалось, что он совсем ничего не чувствует. После оргазма пустота внутри стала ещё более оглушающей, не хотелось ничего, и было уже не важно, что Олав его просто использует, безжалостно и очень грубо. Март запутался, не понимая, что сильнее его расстраивает: их первый секс без обоюдной договоренности или то, что для Олава Март всего лишь временная игрушка. А Март мечтал о настоящих, долгих и трепетных чувствах. Если бы Олав сейчас сказал ему о любви, все стало бы проще и лучше. Но Олав довольно сопел, напоминая Марту, что таких как он, у наглого альфы вагон и маленькая тележка. И что, наигравшись, Олав исчезнет из его жизни, забив на шантаж и насилие. И от этого было действительно обидно.
– Так хорошо с тобой, – сонно пробормотал альфа, стягивая с себя использованный презерватив и небрежно забрасывая его в мусорник. – Давай ложиться спать, завтра рано в колледж.
– Уйди из моего дома, – тихо произнёс Март, так и не пошевелившись, после того как Олав срезал с него стяжки и нежными движениями растёр затёкшие руки.
– Мне некуда идти, маршрутка уже уехала, я живу за городом, и добраться туда уже не смогу.
– Пешком, – всё так же безэмоционально произнёс Март, – иди домой пешком.
– Шутишь? – с непониманием удивился Олав.
– Нет.
– Ну и уйду! – обиделся альфа.
Быстро собрав свои вещи, он вышел, хлопнув дверью, но Март даже не шелохнулся. Омега лежал неподвижно на постели, рассматривая переплетение нитей на покрывале и вдыхая стойкий запах альфы. Запах, от которого раньше кружилась голова, и ноги подкашивались, а теперь хотелось бежать и прятаться. Почему обида на Олава была такой горячей? Растекалась в груди болезненной ревностью, напоминала, что им просто воспользовались, а омеге так хотелось настоящих чувств.
На следующее утро Олав появился в колледже поздно, сонный и помятый. И Марта в первый момент уколола совесть, что он в мороз отправил человека на улицу, но совесть быстро успокоилась, когда Олав не обратив внимания на Марта, подсел к Ари, и, положив тому руку на спину, стал что-то нашёптывать. Уткнувшись в книгу, Март хотел убраться из класса и не видеть Олава больше никогда в своей жизни.
День прошёл в затуманенной дымке, омега всё ждал, что Олав, как и прежде, будет над ним издеваться, или хотя бы проявит немного внимания. Но Олав к Марту так и не подошёл, может просто был занят подготовкой праздничного вечера, а может, обижался на то, что его выгнали. И Марта разрывало между желанием подойти самому и извиниться за свой поступок, и желанием наказать Олава ещё сильнее, за то, что тот дважды без дозволения брал его силой. Только вот наказанным Март чувствовал себя сам. Без Олава было ужасно плохо, тоскливо без его задорного, слишком громкого голоса и раскатистого смеха, и холодно без случайных прикосновений и поцелуев.