Род Корневых будет жить!
Шрифт:
— Мы помним тех, кто сидел за этим столом, — продолжал дед Радим. — А сейчас они пируют за твоим столом, Род!
— Помним! — снова поддержали его присутствующие.
— И мы позаботимся, чтобы те, кто придёт после нас, могли сесть за этот стол…
— Позаботимся!
— А теперь ешьте! — дед Радим завершил молитву и сел.
Все взялись за ложки, и я тоже поднял свою — деревянную. Немного непривычную, очень лёгкую и круглую, а не лодочкой. И глубокую. Но я быстро с ней освоился.
Щи
Я хлебал и никак не мог определить, на каком мясе они сварены. Не свинина, не курица и не говядина. Какая-то дичь. Какая? Я пока егерем работал много разной дичины попробовал — зайцев, кабанов, лосей, косуль… Даже медведей ел. А тут не смог распознать. Хотя, я никогда из дичины щи не варил… Может способ приготовления наложил отпечаток?
— Что-то не так, барин? — спросила Дуня.
Она следила, чтобы у каждого была добавка, если кто захочет.
— Всё так! — отозвался я. — Всё очень вкусно.
Про мясо я решил не спрашивать. Наверняка не экзотика на этом столе. А значит, мои вопросы вызовут в ответ другие вопросы.
Из-за того, что я многое не понимал, был момент, когда я пожалел, что остался на обед в деревне, а не пошёл в усадьбу, как хотел. А потом вспомнил тренировку и слова деда Радима про чужие проблемы и успокоился. Чего я гружусь? Какая разница из какого мяса приготовлено? Главное, съедобно, вкусно и сытно.
— Зайчишка молодой был, — улыбнулась Дуня. — К тому же девочка, а у них мясо вкуснее…
— Зайчишка? — непроизвольно переспросил я.
— Ну да. Богдан с утра петли проверил, двух зайцев принёс. Вот щи и с мясом теперь, — пояснила Дуня. — А что не так-то?
— Всё так, — успокоил я молодую женщину. — Мясо мягкое очень. Для дичины.
— Ой, да что вы! — засмущалась Дуня. — Куда мне против Прасковьи-то?! Уж как она готовит, никто так вкусно не умеет!
— Не скромничай! — строго сказал я. — Раз вкусно, то вкусно! Зря говорить не буду!
Дуня совсем раскраснелась. И пискнув:
— Спасибо! — поспешила кому-то долить добавки.
Когда она отошла, я повернулся к Богдану.
— А что, зайцы прямо сюда, в деревню ходят? — негромко спросил я у него.
— Зачем в деревню? — пожал он плечами. — Мы с моим Дозором на заре в согру смотались. Я там петли ставил, рядом с жировкой.
Я растерялся.
— В согру?! А как же волколаки и лютые мертвецы?
— Так с собакой-то надёжнее. Да и сам по сторонам смотрел, — усмехнулся Богдан. — Да и вообще! Что теперь, запереться в четырёх стенах что ли? Так в таком разе они нас ещё быстрее достанут, обессилевших и изголодавшихся.
Сама собой вспомнилась девчушка, которая предупредила вчера о нападении волколаков и лютых мертвецов. Она с
Блин! Она не боялась, а я дрожал вчера, пока до усадьбы шёл. Да и сегодня тоже прислушивался, приглядывался!
Хотя, мне простительно, я их вчера в первый раз в жизни видел. А девчонка выросла тут!
И всё-таки мне было немного стыдно за свой страх. Хоть я и понимал умом: не боятся только дураки.
Богдан тем временем продолжал:
— Если знать их повадки, то легко можно избежать встречи.
— А у них есть повадки? — удивился я.
— Конечно! Любят в дождь ходить, по сырому. Любят, когда ветра нет. В основном во второй половине дня, но до темноты. Или по полной луне — но это редко.
Я слушал Богдана и удивлялся — он говорил об этих тварях, как о тех же зайцах — тут жировка, тут горячий след, а тут след уже остыл. А здесь заяц лежал плотно, потому как погода ветренная.
Получалось, для него волколаки и лютые мертвецы, как животные — опасные, но с ними вполне можно совладать.
Да, собственно, вчера и совладали. И без жертв могли бы обойтись, если бы я помогать не полез.
Я вздохнул. История не знает сослагательного наклонения. Сделанного не воротишь. Так что, остаётся принять к сведению и жить дальше.
— Что вздыхаешь, барин? — спросил дед Радим.
— Вспомнил вчерашнее, — не стал юлить я.
Понимая, что девчонка с подружками к ручью за луком под дождём пошли. И какая такая надобность была посылать детей в опасное время?..
За столом ненадолго повисло молчание. Потом дед Радим сказал:
— Кто старое помянет, тому глаз вон.
— А кто забудет, тому оба, — добавил Савелий.
Дед Радим одобрительно кивнул и сказал, поднимаясь:
— Ну всё! Перекусили и будет! Оставьте место для праздничных пирогов! — И повернувшись ко мне, добавил: — Владимир Дмитриевич, вы же останетесь с нами на величание Рода?
Я растеряно оглянулся на сидящего рядом китайца.
Он едва заметно кивнул.
— Да, конечно, — ответил я.
А растерянность моя проистекала из того, что я понятия не имел, что это за праздник и какая роль в нём отводится мне.
Щи с пирогами были очень вкусными. Причём, когда я понял, что вся начинка — это дары леса, то совершенно иначе посмотрел на это кулинарное произведение. Потому что и щавель, и брусника, и грибы явно росли не на огородной грядке, и собирать их ходили явно не воины, а бабы и дети.
В общем, вышел на улицу я хоть и сытый, но немного подавленный. И почему-то уставший. Хотелось присесть где-нибудь, отдохнуть. Как будто я не обедал, а вагон разгружал.