Род Волка. Племя Тигра. Прайд Саблезуба
Шрифт:
– Спасибо, старейшины, – слегка поклонился Семен, – за вашу доброту и заботу.
Он повернулся и собрался уходить, но вспомнил подслушанный разговор и остановился: «Мне-то что? Может, хватит на сегодня? Эх…» И спросил:
– А что случилось с Восточным Ветром?
– Да ничего не случилось! – ответил Медведь. – Сколько раз я ему говорил: «Следи за чужим оружием, следи!», а он, бестолочь, как начнет махаться – прет вперед и ничего не соображает. Ну и пропустил удар. Хорошо хоть башку убрать из-под палицы успел. Теперь вот мается – ни сидеть, ни лежать не может!
– Могу я осмотреть его?
– А что, – заинтересовался Горностай, – в прошлой жизни ты был
– Нет, конечно, – не рискнул на самозванство Семен, – но я немного знаком с магией лекаря.
Вообще-то, «немного» – это тоже было изрядным преувеличением. Чему-то, конечно, их в институте учили, да и ежегодный экзамен по технике безопасности нельзя было сдать без кое-каких медицинских знаний. А в повседневной полевой практике нужно уметь отличить симулянта от больного, вывих от перелома, перебинтовать палец, заклеить мозоль, а также твердо знать, в каких случаях следует сразу требовать «санрейс» для вывоза больного, а в каких просто вызывать вертолет или машину. «У них здесь, правда, дела обстоят еще проще: диагнозов только три: здоров, болен (когда встать не может) и мертв. Цель лечения – поднять на ноги, то есть сделать здоровым. Впрочем, в российской глубинке именно так и жили чуть ли не до середины двадцатого века. Поскольку Восточный Ветер на ногах стоять может, значит, с ним ничего особенного не случилось и его болячки общественной значимости не имеют».
– Знаком с магией? – не отставал старейшина. – Это дело хорошее. Давай показывай Людям, не стесняйся!
– Да я… – пошел на попятную Семен, – говорю же…
Но было поздно: Горностай поманил оказавшегося поблизости мальчишку:
– Эй, ты! Беги в жилище воинов и приведи сюда Восточного Ветра, быстро!
В костер подбросили веток, и стало видно, что воин бледен до синевы, а его волосы слиплись от пота. Он стоял, чуть покачиваясь, и держался правой рукой за левую.
– Больно? – ехидно спросил Медведь. – Нечего было под палицу подставляться!
– Что-то с рукой, да? – робко спросил Семен.
– Да при чем тут рука?! Ему по плечу врезали!
Семен подошел поближе, всмотрелся в лицо воина, потрогал руку. С неудовольствием он заметил, что вокруг Костра Старейшин формируется кольцо зрителей: подростки, женщины, даже кто-то из воинов (не Бизон ли?) посматривает издалека.
– Рубаху надо снять, – сказал он обреченно. – Не видно же ничего!
– А так ты не можешь, да? – с долей разочарования спросил Горностай. – А я думал…
– Старейшины, – как можно вежливее перебил Семен, – я просил лишь разрешения осмотреть воина. Разве я обещал помочь ему? Обещал?
– Ну… Тогда зачем смотреть-то?
– Понимаешь, я ИНОГДА могу помочь, а чаще – нет. Вот и хотел посмотреть.
– Ладно, снимай рубаху, Ветер!
– Не могу, – ответил воин. – Уже пробовал. Ничего не получается. Слишком больно.
– Тогда надо разрезать, – пожал плечами Семен.
– Одежду портить?!
– Ничего, – хмыкнул Медведь, – у него три бабы в жилище, уж как-нибудь зашьют! Режь, Семхон!
Семен достал из кармана нож, разложил и, прикрывая рукой лезвие, вспорол рубаху сверху донизу, а потом еще и поперек – к левой руке. Воин остался голым. Семен подтащил его к костру и озадаченно почесал затылок.
Область ключицы и вся левая часть груди представляли собой одну большую гематому, а попросту синяк, поверх которого размещалась широкая вертикальная ссадина. Происхождение всего этого было понятно: удар шел наискосок сверху, мужик уходил от него на дальнюю дистанцию и не успел. Не успел на пару сантиметров, которые принял костями и мясом.
– Старейшины, –
Ветра усадили на бревно возле костра, Семен опустился перед ним на корточки и стал разглядывать травму. Потом попросил убрать правую руку. Воин просьбу выполнил и скривился от боли. «Ох-хо-хо-оо, – подумал самозваный лекарь, – рентгеновский снимок делать надо. И обезболивание. Ему бы новокаинчику вколоть… Или водки стакан. А рентгена у них тут, кажется, нет – пальпировать придется, однако. Но он же просто хлопнется в обморок или еще куда-нибудь от болевого шока. И все скажут, что я сделал только хуже. Мд-а-а… Как же быть? Если только… Они же тут все внушаемые, как дети… Нужно что-то… Есть, придумал!»
– Значит, так, – сказал Семен, обращаясь ко всем сразу, – я должен пощупать плечо и руку. Это не лечение, это нужно для того, чтобы узнать, КАК его следует лечить. Ему будет очень больно. Боль нужно победить, и я знаю для этого заклинание. Но никто не может слышать его просто так: все должны нас покинуть или остаться и помогать.
– Мы поможем! – ответил за всех любопытный Горностай.
– Поможет-поможем, – подтвердил Медведь. – Говори, что делать надо.
– Сейчас я скажу заклинание от боли, – заявил Семен. – Все должны его запомнить и повторять вслух. И ты, Ветер, тоже должен повторять, понял?
Вскоре процедура подготовки к осмотру пациента превратилась в культмассовое мероприятие: кажется, все население лагеря столпилось вокруг костра. К удивлению Семена, оказалось, что Атту исключением не был – память оказалась отличной у всех. Минут через пятнадцать толпа уже довольно дружно скандировала:
Много прекрасного в мире Срединном: Небо вверху и земля под ногами, Зелень деревьев и шорох травы, Боли же нет – только призрак один. Мяса глоток и соитие с женщиной, Бег по равнине навстречу рассвету, Выстрел прицельный, сражающий зверя, Боли же нет – растворилась, как дым. Шутки друзей и отдых вечерний, Ярость сраженья и скальп побежденного — Много дано мне в пути меж мирами, Боли же нет – убежала, как мышь. Голод и жажда, усталость смертельная — Жалкая плата за радости жизни, Их обменяю я вмиг, не торгуясь, Боли же нет – только призрак один.Было заметно, что, повторяя неуклюжий, но мало-мальски связный текст, люди получают не просто удовольствие, а прямо-таки ловят кайф, похожий на наркотическое опьянение.
После трех повторов Восточный Ветер удивленно заморгал глазами и заявил:
– Все! Уже не болит!
– А у меня живот перестал болеть! А у меня зуб! А у меня!.. А у меня!.. – послышались голоса из толпы.
– Тихо! – поднял руку Кижуч. – Сейчас проверим…
Он начал медленно подниматься с бревна. Что там у старейшины с правым коленом, Семен не знал: то ли ревматизм, то ли отложение солей, то ли осложнения после травмы, только процедура усаживания и вставания всегда была для Кижуча мучительной, хотя ходил он почти не хромая. На сей раз поднялся он довольно легко и заявил: