Родина ариев. Мифы Древней Руси
Шрифт:
Чуть ниже по склону были разбиты палатки и выставлено охранение. Наверное, здесь они будут отдыхать. Я всматривался в лица этих людей, пытаясь определить, как они себя чувствуют, способны ли после такого невероятного напряжения повторить ещё раз ритуал. Но их глаза были пусты, а губы крепко сжаты. Я вообще не был уверен, что они сейчас понимают, где находятся и чем занимаются. Более фанатично преданных своему делу людей я не встречал. Даже страшно сделалось: люди ли они вообще?
Добравшись до юсуповского замка, я наскоро поел и, не раздеваясь, завалился спать. Сил хватило лишь на то, чтобы стащить сапоги. Мои товарищи поступили так же,
Разбудил меня Эрнст Шуберт. Он уже был гладко выбрит, причёсан и вообще держался бодрячком. Полковник сообщил, что меня вызывает генерал Краузер. Я тут же, как мог, привёл себя в порядок и отправился к шефу. После его приезда в Крым мне не удалось с ним поговорить. Обстоятельства не способствовали нашему общению, так что теперь, очевидно, предстоял какой-то важный разговор. Я попытался мысленно выстроить ход будущей беседы, но в голову ничего не лезло. Может быть, он хочет поговорить о первых результатах?
Но генерал Краузер начал со слов соболезнования. Я упустил один важный момент в моей жизни. Просто касался он лично меня и более никого, поэтому я предпочёл оставить его в тени. Но мой шеф первым начал этот разговор. Ещё в Германии, перед отправкой в Крым, меня догнало страшное известие. Погибла жена Эльза. Мы с ней виделись незадолго до этого и душевно простились. Она просила, чтобы я был предельно осторожен, и говорила, как сильно переживает за меня, особенно сейчас, когда положение на фронте изменилось. Я, конечно же, обещал. А вышло всё наоборот. Был налёт английской авиации, и Эльза совершенно случайно оказалась в зоне поражения авиабомб. Нелепая смерть. Впрочем, бывает ли она, особенно на войне, иной? Сейчас уже трудно определить, где фронт, а где тыл и где опасность больше. Убить могут в любую секунду и в любом месте.
– Как нога? – осведомился генерал.
– Хромаю…
– Болит?
Я неопределённо повёл головой.
– Ты не думай, что я спрашиваю просто так, – продолжил он, – мне надо знать, выдержишь ли ты ещё одну такую ночь.
Я улыбнулся. Когда Карл Краузер говорил со мною один на один, да ещё в доверительном тоне, то всегда переходил на «ты», тем самым скрадывая расстояние в чинах, которое всегда существовало между нами.
– Выдержу, – уверенно сказал я.
Генерал Краузер неожиданно предложил мне… прогуляться в подземелья. Сказав, что это очень важно. Особенно в то время, когда «триста спартанцев» будут совершать свой повторный ритуал. Конечно же, я удивился подобному предложению. Впрочем, оно в устах моего шефа больше походило на приказ. Поэтому с моей стороны возражений не последовало. Если надо – значит надо.
К тому времени подземелье было очищено от завалов. В нужных местах установлена дополнительная крепь. Ничего неожиданного случиться не должно. Впрочем, после гибели Эльзы я не особенно заботился по поводу возможной смерти. Теперь философским вопросом ухода в мир иной я стал задаваться не с позиции далекой перспективы, а с практики естественной ежедневной обыденности.
Мне следовало отбыть в подземелья немедленно. И после краткого инструктажа я похромал в горы. Меня сопровождало несколько человек из числа охраны. Они несли четыре факела и воду. Ни один участник «Группы 124» не был больше допущен к свастике. Не знаю почему. Возможно, Карл Краузер никому больше не доверял.
Время начала «спартанцами» ритуала мне, конечно же, было известно. Поэтому опоздать я не мог. Карл Краузер даже одолжил мне свои знаменитые карманные часы со свастикой на лицевой крышке, хотя у меня были свои.
В назначенный час я зажёг четыре факела и установил их со всех сторон вокруг колодца, в котором лежала свастика. Мои провожатые отошли на значительное расстояние вглубь подземного хода. Я слышал, как они переговаривались вполголоса, что придавало мне самому уверенность и силы.
Где-то там, над моей головой, сейчас начинается настоящее действо. Я представил, как зажглись факелы, как «спартанцы» с отрешёнными лицами медленно двинулись по кругу. Огни отдельных факелов слились в единый поток огня, у которого не было начала и не было конца.
Магическая энергия, возбуждённая этим непреклонным движением, заполнила всё пространство горного плато и стала медленно просачиваться под землю, опускаясь всё глубже и глубже. Наконец она достигла подземной камеры, где сейчас находился я. Факелы, которые были здесь установлены, вдруг запылали с удвоенной силой. Мне сделалось жарко, и, чтобы не упасть в обморок, я вынужден был расстегнуть пуговицы на груди и смочить лицо водой. Хотя мои действия принесли лишь временное облегчение. Здесь было так же жарко, как в русской бане! Я подумал: может быть, факелы до такой степени прогрели воздух в подземелье, что нечем стало дышать? А вовсе это никакая не энергия, проникшая сюда извне…
В тот же миг послышался какой-то неясный шум. Будто бы по брусчатке идёт огромная масса народа. Неужели сюда, в подземелье, проникают звуки снаружи? Но разве я могу слышать передвижение «спартанцев» через толщу земли? Или мой слух так обострился…
Впрочем, неясный шум стал теперь более отчётлив. Он больше походил на гул пчелиного роя, но усиленный в несколько раз. Создалось впечатление, будто бы я нахожусь в огромной динамо-машине, производящей электричество. А этот гул – проявление его в подземной камере. Это то самое невидимое поле, которое я вчера ощущал! Только здесь оно сконцентрировано сгустком звуковой энергии…
Конечно, я не физик, и мне крайне сложно описать и разъяснить те явления, с которыми я столкнулся в этот момент. Поэтому я передаю лишь свои ощущения и мысли, которые посещали меня.
Случилось неожиданное. Я отчётливо осознал, что нахожусь внутри огромного подземного механизма, по которому движется энергия. Бесконечные потоки энергии! Они следуют теми маршрутами, которые им предписаны. Чёткость и слаженность работы этой гигантской чудо-машины не могли не вызвать восторга.
Но что это? По-моему, я уловил звон металла. Он пробежал по моему позвоночнику и затих где-то над головой. Но через мгновение возник вновь. На что это похоже? На перезвон треснутых колоколов.
Нет-нет, это вовсе не колокола. Это цепь! Так слышится цепь, когда её наматывают на барабан. И тут же я вспомнил о золотой цепи Геракла, четыре фрагмента которой мы нашли в этих подземельях. Я ещё сравнил эту цепь с той, которой заводят настенные часы, и подвешенный груз тянет за нижнюю часть цепи, заставляя часы идти…
Может быть, сейчас «триста спартанцев» заводят механизм часов, которые устроены под землёй в виде гигантского магического кристалла, каковым увидел его маг из Веймера?