Родинка на груди
Шрифт:
– Одна ночью в заснеженной степи, вдали от города, такое мне не могло присниться даже в самом кошмарном сне,- пронеслось у нее в голове,- но самое страшное - это так ошибиться в человеке, которого она заочно знала уже почти целый год. Интересно, сколько километров мы отъехали от мотеля?
– продолжала думать Стелла.
Машина Дениса снова обогнала ее и остановилась в метрах десяти от шагающей, покрытой снегом фигуры, он быстро выскочил из автомобиля без шапки и перчаток, в одной легкой куртке и метнулся к Стелле, схватил ее за плечи, посмотрел в лицо и сказал:
– Хватит издеваться надо мной, ты меня начинаешь бесить!
Стелла ничего не ответила и, вырвавшись из его рук, быстро пошла вперед, он нагнал ее и, прижав к себе, хотел утащить в машину, но поскользнувшись на мерзлом асфальте, не устоял и упал в снег, утянув за собой и ее. От потери равновесия или от неожиданности падения Стелла вцепилась руками в его куртку и прижалась к нему всем своим телом. Они, крепко сжимая друг друга в объятиях, упали в пушистый сугроб. Мягкие снежинки налипли на черные волосы Дениса и искрились в свете включенных фар. За высоким сугробом не было ветра и Стелле показалось, что тут тихо и тепло, открыв глаза, она обнаружила, что Денис лежал на ней и вдавил ее в сугроб, через расстёгнутую куртку она чувствовала тепло от его горячей груди, но веса его тела она почему-то не ощущала. Мужчина, не двигаясь, лежал на ней и рассматривал ее лицо. Русые волосы, выбившиеся из- под капюшона, покрылись инеем и стали белыми и искрящимися, губы от холода и разговоров на морозе стали ярко- красными, на щеках появились два белых пятна, а глаза блестели яркой зеленью из - под обледеневших от слез ресниц. Он смотрел на нее и не мог понять, что движет этой строптивой женщиной: желание показать свой характер, или уязвленное самолюбие и природная гордость, или просто каприз хорошенькой дамочки. Но именно это качество волновало душу мужчину, он любовался ее непосредственностью и откровенной храбростью. Денис вытащил из снега свою руку, обтер ее об куртку и потрогал пальцем белое пятно на щеке, Стелла не почувствовала его прикосновения. Глядя в ее зеленые, сверкающие от слез и обиды глаза, он тихо произнес:
– Ты отморозила щеки, разреши мне их отогреть их, иначе потом тебе будет очень больно.
Стелла очень быстро заморгала ресницами, покрытыми инеем, не веря в то, что говорил Денис. Он наклонил голову и губами начал отогревать замёрзшие пятна на щеках, от его теплого дыхания и нежных губ на душе у нее стало как-то хорошо и спокойно. Все недавние обиды забылись, и она отметила про себя:
– Почему-то я не могу на него долго сердиться, он владеет особой магией, которая усмиряет меня и делает доброй и мягкой.
Отогрев быстро обе щеки, он поднялся на ноги, помог выбраться из сугроба Стелле и строго сказал:
– Нам срочно нужно поехать в мотель, я боюсь, что завтра у тебя будет температура, или ты ещё что-нибудь себе отморозишь.
– Хорошо, но машину поведу я,- быстро и четко произнесла она.
– Да, я не против, садись скорее, а то я уже начинаю превращаться в Деда Мороза,- попытался разрядить обстановку Денис.
Он вплотную подошел к Стелле, запорошенной снегом, положил свои ладони ей на плечи и заглянул в ее изумрудные глаза.
– Скажи, почему мы с тобой так часто ссоримся?
– грустно произнес Денис.
– Не знаю!
– тихо ответила Стелла, а потом опустив ресницы, добавила,- наверное, потому что мы с тобой очень похожи. А ты знаешь, что притягиваются только противоположности,
Денис приблизил свои губы к ее щеке и тихо прошептал:
– Может быть, мы еще раз попробуем? И не будем ссориться. Мне всегда было с тобой очень интересно, хотя ты очень странная. Ты очень, очень..,- он не нашел подходящего слова и замолчал.
Стелла быстро- быстро заморгала накрашенными ресницами и съязвила:
– Ну, ты тоже не самый простой в мире человек! Тебя как называют твои коллеги? Андерсен!
Денис молча улыбнулся.
– Вот видишь, - не унималась Стелла,- обычного человека Андерсеном не назовут. Я согласна начать все снова. Только.
– Нет, нет! Никаких только! Мы начинаем все с чистого листа. Садись в машину и поедим в мотель.
Стелла сняла его ладони со своих плеч и почувствовала, какие они горячие и большие. Она прижала их к своим замершим щекам и прошептала:
– Хорошо начнем все сначала.
Женщина быстро села за руль и через двадцать минут она уже красиво припарковала его красненький 'мерсик' рядом со своей 'камри', ни слова не говоря заглушила машину, вытащила ключ из замка зажигания и передала его хозяину. Вылезла из автомобиля и устало побрела в мотель, не обращая внимания на мужчину, Денис стоял рядом со своим автомобилем в растерянности, после всего, что он сегодня успел совершить, обратиться к Стелле, с какой- либо просьбой или вопросом он не решился, а она шла и не оборачивалась в его сторону. Подойдя к входной двери здания, она вдруг вспомнила о нем, грациозно повернулась на своих высоких каблуках, устало спросила:
– Ты в машине заночуешь?
В глубине душе Денис надеялся, что она его позовет, зная ее упорство, сомневался до тех пор, пока не услышал ее мелодичный тихий голос, как он любил говорить, с русским 'акцентом'. Денис смотрел на Стеллу и молчал. Гордость и рассудительность боролись в нем. Гордость безудержно кричала ему:
– Как ты можешь подчиниться женщине, которая пренебрегает тобой, ведет себя будто она королева, а ты ее подданный! Оставайся в машине, и ты докажешь ей, что настоящий мужчина способен переносить все трудности и тяжести суровой жизни. Гордые мужчины всегда поступают именно так.
Рассудительность тихим голосом произнесла:
– На улице морозно, ветер усиливается, нужно идти в номер, ведь она же позвала тебя.
– Нет, - закричала Гордость,- она делает тебе одолжение, зная, что у тебя нет выбора. Не соглашайся! Ночуй в машине!
Денис еще раз посмотрел на Стеллу, одиноко стоящую у открытой двери и крикнул:
– Я останусь ночевать в машине. Заходи в здание, ты же уже замерзла.
Он демонстративно широко открыл дверцу своего 'мерсика' и помахал ей рукой на прощание.
– Вот глупый упрямец!
– с болью в сердце подумала она.
Резко шагнула в здание и захлопнула за собой двери. В номере было тепло и уютно, пахло ее любимыми духами, свечи робко потрескивали, а еловая ветка, которую Стелла захватила в холле, источала слабый аромат зимнего леса. Она села на стул, сердце взволнованно стучало в груди.
– Глупый, упрямый! Ведет себя как мальчишка. Ведь все делает специально, чтобы разозлить меня! Глупец!
Стелла резко встала и подошла к окну. Через снежную пелену было видно обе машины. В мерседесе Дениса не горел свет, но автомобиль работал, из выхлопной трубы шел легкий синеватый дымок.