Родитель номер два
Шрифт:
По представлениям городских жителей, дикарей, живших в открытом пространстве, вообще было очень немного: так – редкие группы, блуждающие среди руин прошлого и питающиеся побегами растений. Марк так именно и представлял себе то, что происходит на бескрайних пространствах Земли, оставленных человечеством.
Как оказалось, жизнь в открытом пространстве выглядела, по крайней мере, не совсем так, как о ней рассказывали люди в городе. Пятьсот человек – это немало, и они отнюдь не выглядели жалкими побирушками: мужчины одеты нарядно, женщины веселы, а дети резвы. Правда, рассмотреть женщин было невозможно – все они были в комбинезонах,
Детский смех слышался здесь повсюду, ничем не сдерживаемый, не ограниченный. Дети резвились возле своих родителей, а те играли с ними или весело разговаривали.
Кроме того, здесь не было стариков. Даже в городе, где медицина научилась продлевать жизнь человека до ста пятидесяти лет и умела сделать так, что столетние выглядели пятидесятилетними, пожилые люди встречались – все имеет естественный конец, и должна же когда-то наступать старость.
Здесь же, на лесной поляне, не было никого старше пятидесяти лет – только крепкие, полные сил, жизнерадостные люди.
Марка с Аяксом усадили у одного из костров, где справа сел сам Захария, а слева – две молодые женщины, о которых можно было сказать лишь то, что у каждой – исключительно живой и приветливый взгляд.
– Алисия, – представилась одна.
– Шарк, – назвала свое имя другая.
В качестве угощения здесь были испеченные на огне рыбины и причудливые овощи, которых в городе никто никогда не видел. Обилие душистых трав придавало каждому продукту неповторимый аромат.
– Девушки, ухаживайте ласково за нашими гостями, – улыбаясь, сказал Захария. – И не забывайте подливать им в кружки. Пусть они всегда будут наполненными.
В кружках оказалась чистейшая ключевая вода, от холода которой ломило зубы, а вкус напоминал капли весенней росы на полевых цветах. По крайней мере, именно это сравнение пришло в голову Марку, хотя он, конечно же, никогда не трогал языком росу на полевых цветах – в городе нет полей…
– Почему здесь дети? – вдруг спросил Аякс, до того пристально наблюдавший за резвящейся детворой. – Разве они могут быть вместе со взрослыми?
– А где же им еще быть? – улыбнулся сидевший рядом Захария. – Родители рожают детей, а затем воспитывают их – это их священное право и обязанность. У всякого ребенка должны быть родители.
– У меня – не было, – буркнул Аякс, отвернувшись от детей и глядя в пламя костра. – Точнее, были, но нас быстро разлучили.
– Очень сочувствую тебе, – серьезно сказал Захария. – Великое счастье для человека – вырасти в крепкой семье.
Он поднял руку, и, повинуясь его жесту, трое детей подбежали к костру, держа в руках букетики с собранными на лесных опушках цветами. Вместе с ними подошла женщина.
– Это – моя семья, – с улыбкой сказал Захария. – Позвольте представить мою жену Юдифь и наших детей. Правда, дети тут не все – у нас их шестеро.
– Шестеро? – чуть было не подскочил на месте Марк. – И все шестеро – от одной женщины?
Он перевел недоумевающий взгляд на Юдифь, но глаза той спокойно улыбались из-под платка.
– Но ведь это ужасно вредно для здоровья, – пролепетал Марк,
– Необратимые перемены? – засмеялась из-под своего платка Юдифь, и глаза ее весело блеснули. – Но ведь это – не только необратимые, но и необходимые перемены. Женщине полезно много рожать – она для этого создана природой.
– Мы с Юдифью не собираемся останавливаться на шестерых детях, – сказал Захария. – Должно быть десять, мы так считаем. Правда, милая?
Дети вручили Марку и Аяксу букетики с цветами и, щебеча, убежали. Праздник начался. Сперва изящный танец исполнили молодые девушки. Они вышли в широкий проход между кострами и принялись водить хоровод, напевая мелодичную песню и слегка покачивая бедрами. Они вытянулись цепочкой, взявшись за руки, и хоровод змейкой завился между костров, за которыми сидели люди.
– Нужно, чтобы хоровод прошел мимо всех костров, – пояснила Алисия, сидевшая рядом с Марком. – Люди сидят по родам, по семьям, и каждой семье хочется вблизи полюбоваться на своих танцующих на празднике дочерей…
Девушек сменили мужчины, чей танец был хоть и не воинственным, но более серьезным и символическим. Приседая и подпрыгивая, они указывали руками в черное небо, где светили луна и далекие звезды.
– Они прославляют богов, – сказал Захария, сделавшись серьезным. – Боги обитают на небе, и в течение всей жизни человек готовится к тому, чтобы встретиться с ними.
О религии Марк слышал много, и поэтому сказанное его не удивило. Прежде, в доисторические времена, все люди верили в богов и было много религий. В голове даже крутились какие-то диковинные слова, услышанные еще на уроках истории в средней школе: христиане, мусульмане, буддисты…
Когда это было? Очень-очень давно. Конечно, общество не отвергло религию, и всякий человек волен верить во что ему угодно. В городах даже сохранились несколько клубов, где собирались любители философии и старины. Они поклонялись богам, молились им и даже приносили бескровные жертвы. Но эти клубы, во-первых, крайне малочисленны, и даже не все граждане о них знают, а во-вторых, общество не приветствует веры во что-то сверхъестественное: считается, что если человек во что-то верит, то это препятствует свободному развитию личности. Узнают, что ты веришь в бога или богов или что тебе нравятся традиционные ценности – мигом запишут в фундаменталисты и возьмут на заметку. А прослыть фундаменталистом – хуже не бывает: косых взглядов и неприятностей не оберешься. Потому что фундаменталисты – враги свободы.
Сейчас, присутствуя на лесном празднике дикарей из открытого пространства, слушая разговоры Захарии, его жены Юдифи и видя все вокруг, Марк чувствовал себя крайне неуютно. Все здесь противоречило ценностям его мира, его культуры.
Здесь были крепкие семьи с большим количеством детей. Матери рожали по десять детей, и все эти дети не отдавались в специальные школы, а воспитывались в семьях, прямо отцами и матерями.
Здесь не было разводов и беспорядочных сексуальных связей.
– Связь мужчины с мужчиной? – с отвращением переспросил Захария, когда Марк упомянул об этом как о чем-то само собой разумеющемся. – Это как? Ты имеешь в виду, что мужчина может спать с мужчиной и заниматься с ним любовью?