Родиться надо богиней
Шрифт:
— Я?.. Все хорошо… Если я буду духом, то смогу следовать за тобой всюду… Быть рядом… До свидания, лиэль, — прошептал юноша и, словно потратив на эту длинную речь остаток жизненных сил, закрыл глаза.
Оторвавшись от заклинания — волшебство такой высокой степени принцесса употребляла сравнительно редко, а пользоваться заклинаниями на грани воскрешения ей и вовсе прежде не доводилось, не было нужды, — Элия бросила королю:
— Ты своими чарами мешаешь мне работать, прекрати!
Илоридэль растерянно опустил руки, добрел до кресла и обессиленно рухнул в него.
Сосредоточившись,
Ей требовалось не только исцелить тело, но и удержать в нем готовую отлететь душу, рвущуюся в тонкий мир, стремящуюся избавиться от боли физического существования. Эльфы всегда легко расставались с телесной оболочкой, это помогало им постигать высшие материи, достигать гармонии с Вселенной, но вовсе не играло сейчас на руку целительнице. И все же сила юной богини оказалась могущественнее упрямства эльфийской души. Элия сделала завершающий жест и властно возложила руки на грудь юноши. Принцесса нагнулась и резко выдернула кинжал, рана тут же закрылась. По телу юноши прошла судорога, его окружило животворное сияние. Элиндрэль глубоко вздохнул. Кровь больше не сочилась из его молодого тела. Принц задышал спокойнее, ровнее и открыл глаза.
— Лиэль, я уже умер? — задумчиво спросил он.
— Пожалуй, что и так, — согласилась принцесса, со вздохом облегчения откидываясь на пятки и гордо оглядывая плоды своих трудов — возвращенного к жизни, вопреки коварной судьбе и предсказаниям, эльфийского принца.
— Но почему ты слышишь меня, а я… я чувствую свое тело? Разве духи чувствуют плоть? — удивился юноша, поднимая руку и разглядывая тонкую кисть так, словно видел ее в первый раз.
— Вообще-то ты еще или, вернее, уже жив, глупыш, — коротко объяснила Элия и сурово пригрозила: — Но если опять попытаешься проделать нечто подобное сегодняшнему трюку, не давая мне спокойно отдохнуть, я попрошу у твоего отца самый широкий ремень, какой только найдется во дворце, и основательно надеру кое-кому задницу. Все романтические бредни вмиг вышибет. Ты меня понял?
Элиндрэль ошарашенно захлопал глазами и упрямо спросил:
— Почему я не умер?
— Ты не умер потому, что она спасла тебя, — глухо промолвил Илоридэль, не веря своему счастью. На его глазах воскрес сын. Глупый мальчик, решивший оборвать нить своей жизни, не задумываясь о том, каково будет отцу провожать в последний путь единственное чадо, каково ему будет существовать, зная, что, пусть и косвенно, виновен в смерти сына.
— Ты не позволила мне умереть? Ты меня любишь? Ты не бросишь меня, лиэль? Мы поженимся?
Вместо ответа Элия нагнулась пониже и что-то прошептала юноше. Видимо, что-то чрезвычайно приятное, потому что принц заалел,
— А теперь, раз уж мой отдых столь бесцеремонно прервали, — (Элиндрэль стыдливо вздохнул), — стоит продолжить нашу беседу, ваше величество. — Принцесса переключилась на другую тему, поднимаясь с колен и стряхивая с рук кровь простейшим очищающим заклинанием. Не вести же дипломатические переговоры с владыкой, имея на руках кровь его сына. Раз уж эти эльфы такие чувствительные, не стоит рисковать, но воспользоваться тем, что Илоридэль выбит из колеи серьезным нервным потрясением и благодарен за спасение ребенка, очень даже стоит!
— Да, конечно. Пойдемте в мой кабинет, рианна, — тут же согласился мужчина, все равно не способный сейчас от волнения ни есть (какой уж тут ужин!), ни тем более спать. Лучше говорить о делах с чужестранкой, чем метаться без сна, снова и снова переживая горе, тревоги и радость, всколыхнувшие всю его душу.
Прежде чем выйти, владыка подошел к сыну и крепко обнял его. Паренек виновато ткнулся острым носом в отцовское плечо и счастливо вздохнул.
Глава 7
У каждого свои страхи
Кабинет Илоридэля оказался небольшим, но по-эльфийски изысканным. Сводчатый потолок, желтое дерево стен и большие окна зрительно добавляли простора комнате. Элия разглядела все это, когда, заботливо усадив гостью в кресло, владыка зажег на рабочем столе настольную лампу — причудливое сооружение из дерева и гроздьев светящихся шаров, дающее рассеянный свет.
— После яркого дня я люблю игру полутеней, скрадывающих резкие углы, — извиняясь, промолвил Илоридэль.
Мягкие полутени танцевали по стенам кабинета, мебели, прятались в складках гардин, гладили лицо владыки невидимыми ладошками.
— Я и сама предпочитаю тень, из нее яснее видна и совершенная яркость света, и манящая, полная очарования тайна тьмы, — задумчиво прищурив глаза, сказала принцесса.
— Но сложно, должно быть, пребывать на границе все время, поддерживая баланс, — осторожно заметил эльф, чувствуя, что загадочная колдунья слегка приоткрывает свою истинную суть.
— Баланс — понятие искусственное, я предпочитаю врожденное чувство равновесия. А сложно, нет ли… Не знаю, наверное, да, зато куда интереснее, — откидываясь в кресле, отозвалась Элия, давая понять, что тема закрыта.
Илоридэль сдержанно кивнул, понимая желание гостьи, и сказал, возвращаясь к делам:
— Теперь на мне Долг Крови. Безопасность Меллитэля и жизнь сына для меня священны.
Это были далеко не пустые слова, ибо долг для эльфов понятие столь же высокое, как честь. Именно поэтому с такой неохотой Дивный Народ всегда просит кого-нибудь об услуге или дает слово. За все они считают себя обязанными платить сполна и, не доверяя чужакам, опасаются того, что плата может оказаться неприемлемой, противоречащей кодексу чести.