Родная кровь
Шрифт:
Лак ложился ровно, движения девушки были чёткими и уверенными, и Велена разрешила себе немного расслабиться и пока не думать о неприятных предзнаменованиях. Дома, успокоившись, она попробует заглянуть в будущее, а сейчас нет смысла дёргаться.
– Знаешь, Настенька, добавь-ка парочку страз, – улыбнулась колдунья, скорее самой себе, чем невозмутимой маникюрше. – То, что я, как верная подруга, пошла за своим папиком в этот медвежий угол… – Она рассмеялась собственной шутке, продолжила: – …Не значит, что я теперь должна превратиться в унылую аскетку с банальным
Настя не улыбнулась. Привычным движением обмакнула кисточку в белый лак. Велена с досадой поняла, что девушка её не слушает.
– Настя!
– Да, Велена Львовна, – виновато улыбнулась девушка. – Простите, задумалась.
– И какие же такие думы бродят в этой прелестной головке, – покровительственно усмехнулась ведьма. Какие могут быть волнения у двадцатилетней девчонки, которая целый день пилит в салоне ногти? Ни богатого любовника, которого нужно удержать, ни шикарной весёлой жизни…
– У меня сын в больнице.
«О, нет! – Велена мысленно прокляла себя за излишнюю общительность. – Сейчас эта курица начнёт давить на жалость и клянчить деньги. А ещё показалась нормальной… Впрочем, чего ждать от девушки, которая ходит на работу в таких джинсах?»
Велена едва сумела скрыть брезгливость, лишь уголки идеально очерченных губ чуть опустились, да слегка приподнялась безупречно подкрашенная бровь. Левая.
– Закончим с моими ручками, дорогая, и дашь мне номер карты, попробуем что-нибудь сделать, – начала она, надеясь избежать разговоров о несчастном ребёночке и прочих гадостях.
Но вместо благодарности Настя глянула на неё волком. И хотя уже через секунду тёмные глаза вновь стали спокойными, взгляд ведьма запомнила.
– Не стоит, Велена Львовна, я справляюсь. Просто вы спросили, я ответила, ничего более.
«Однако девчонка с характером».
– Зря ты так, – ласково проговорила она напрягшейся девушке. – Если кто-то хочет помочь, это не унизительно. Дают деньги – бери. Ты не просила, поэтому бери, и неважно, почему дают: из жалости, из глупости, чтоб отвязаться или, наоборот, привязать – неважно. Раз дают – бери. Настоящая женщина должна не справляться, а жить.
– Я ничего не просила, – стиснув зубы, отозвалась маникюрша, но Велена уже почувствовала себя хозяйкой жизни и не думала прекращать назидания.
– Верно, милая, верно, – вполголоса проговорила она, склонившись ближе к лампе. – И не проси. А то, что я так подумала… – Велена окинула взглядом простенькую блузку маникюрши, обитые носы её рабочих туфель, которые, Насте казалось, не видны из-под стола, разделявшего её и клиентку, дешёвые серебряные серьги… – Так выглядят женщины, которые привыкли клянчить. Ты работаешь в салоне красоты, но при этом выглядишь так, словно…
– У меня дом сгорел месяц назад, – чувствуя, как закипают на глазах слёзы, буркнула Настя. – Погибла моя бабушка, а у нас с Кириллом больше никого нет. И он – в больнице. Это так внезапно всё, и дорого, и я пока… не успела встать на ноги после всего. Похороны…
– Не проси и не жалуйся! – наставительно перебила её Велена.
Настя не с первого раза сумела
– Я много лет одна, милая, – продолжила клиентка, приложив к груди растопыренные пальчики с влажно поблёскивавшим свежим маникюром. Но тотчас спохватилась, вернула их под синий свет. – Я совершенно одна. И я сделала себя сама. Как видишь, ни единой слезы. И никаких жалоб.
Велена, любуясь собой, склонила голову с королевской грацией и бросила на девушку взгляд, полный унизительной жалости.
– Не думай о прошлом, иначе навсегда останешься там. Думай о будущем. Сделай себе приличную причёску, нормальный макияж, купи новую блузку, в конце концов. Стиль «серая мышь» тебе совершенно не к лицу, дорогуша. Сделай то, что я сказала, и не успеешь оглянуться, как найдётся солидный мужчина, который захочет, чтобы ты выглядела так всегда. Хотя… у тебя ребёнок… – Велена задумалась, постукивая – осторожно, чтоб не испортить маникюр, – пальчиком по губам. Сверкнули белым огнём стразы. – С ребёнком будет сложнее, но… всё равно можно что-нибудь придумать.
Настя уставилась на лежащую перед ней руку, сосредоточившись на зажатом в пинцете стразе. Что может знать эта холёная красотка, которая живёт только для себя, о том, как приходится тем, кому выпало заботиться о других? О том, сколько стоит платная палата, лекарства, капельницы и сиделка… Она не знает, что можно хоронить дорогого человека в кредит и жить на пачке йогурта в день.
«Как какая-нибудь диккенсовская сиротка, – усмехнулась своим мыслям Настя, мгновенно перестав жалеть себя. – Жалеешь себя – жалеют другие, вот и не удивляйся, что клиентки пытаются подать тебе на милость».
– Спасибо, Велена Львовна, – улыбнулась, с трудом заставив губы двигаться, Настя. – И правда, я совсем себя запустила со всеми этими проблемами.
Девушка пожалела, что заговорила с клиенткой о сыне, но, быть может, из желания показаться великодушной столичная дама поможет с лечением. Для себя Настя никогда и ничего не просила, но для Кирилла она, если понадобится, готова была ползать по полу перед кем угодно и умолять.
Велена удовлетворённо рассматривала сверкающие стразами пальчики. Затем, стараясь не касаться ногтями сумочки и кошелька, протянула девушке купюру, величаво отказавшись от сдачи.
– Вот что, Настенька, раз уж я застряла в вашем захолустье, думаю, мы можем подружиться. Тебе просто необходима фея-крёстная, которая научит правильно относиться к жизни. В среду я приду к косметологу и хочу, чтобы ты сидела на этом самом месте в новой блузке. Всё поняла?
Велена выпорхнула за двери салона. Настя взяла со стола одну из ромашек с образцами лака и принялась рассеянно крутить в пальцах.
– Ты прям будто Алёнушка, – хохотнула, проходя мимо неё, дородная клиентка. Уложенные волнами волосы почти скрыли её крупные золотые серьги, но дама компенсировала потерю, щедро блеснув золотыми коронками. – На ромашке гадаешь, любит-не-любит, к сердцу прижмёт?