Родной ребенок. Такие разные братья
Шрифт:
Раджа встал, выключил компьютер и размял плечи, а затем пальцы. Он был невысокого роста, худощав и кудряв, как барашек, подвижен, быстр и сообразителен, но временами не в меру болтлив, что раздражало Ананда. Но точность, четкость в работе, умение сходиться с людьми, выуживать необходимую информацию и прогнозировать с лихвой искупали этот безобразный, с точки зрения Ананда, недостаток.
Раджа дернул за шнур, подняв жалюзи. Взор его упал на площадь, где проходила красочная ярмарка-распродажа. Ему была отчетливо видна яркая танцовщица
— Ананд, подойди сюда! — позвал он. Посмотри, какое чудесное зрелище!
— Что там еще? Тебе бы только хлеба и зрелищ! Больше ничего тебя в этой жизни, «ходячий компьютер», не интересует! — проворчал Ананд, однако поднялся со стула. Развернувшись широким торсом, он пригладил волосы и подошел к окну.
Несколько минут друзья стояли, как завороженные, не в силах оторвать глаз от увиденного.
Наконец Ананд отошел от окна, окинул взором помещение своеобразную клетку для работы и на какой-то момент почувствовал себя галерником, прикованным к веслам.
— Вот так, наверное, всю жизнь, Раджа, мы с тобой будем прикованы к этому какофоническому буйству стекла и бетона… Он нервно повел бровями, оттянул галстук, поглядывая в окно за площадь, где шла жизнь… простая, какой и должна она быть.
— Раджа! Ты знаешь, я завидую дяде. Он в Кении, в Найроби. А Найроби называют городом вечной весны. Прекрасное горное плато. Воздух, экзотический животный мир. Еще немецкий путешественник Ганс Шомбур сказал: «Кения — самая прекрасная страна в мире. Природа щедро наградила Кению яркими и разнообразными ландшафтами…»
— Да будет тебе, Ананд! Лучше нашего Бхарата нет страны в мире, — вдохновенно произнес Раджа, подняв палец кверху.
— Это правда. Вот, скажем, Сринагар, Кашмирская долина, Дели, да и Малабарское побережье! Мне не нравится, Раджа, что так плотно, тесно и высоко застроен Бомбей, а ведь здесь раньше был прекрасный пальмовый лес… Да… без Индии я бы не смог жить. Дядя часто звонит и жалуется на тоску по Родине.
— Понятно! Каково ему там, среди черных, львов и бегемотов! — смеясь, заметил Раджа.
— Кстати, он прислал мне письмо и фотографию.
— Какую фотографию, чью?
— Фотографию девушки, которую я не знаю и ни разу в своей жизни не видел.
— Странно! Зачем ему присылать фотографии девушек? Их что, мало здесь, у нас? Хотя бы вон, погляди, как танцует! Какова! Таваиф! Апсара!
— Да перестань ты, я серьезно! — оборвал его Ананд.
— И я серьезно.
— В письме дядя Джавар пишет, что эту девушку он прочит мне в невесты.
— Какой кошмар! Ананд! Это же катастрофа! Она кто? Нилотка из Сомали или людоедка из Танзании?
— Хватит паясничать! Вот, взгляни.
Ананд подал ему фотографию, которую Раджа долго рассматривал и наконец сказал дипломатично:
— Видишь ли, дружище, фотография — это мертвый плоский слепок, — который не выявляет объемно ни плоть, ни душу, ни духовность.
— Ведь
Ананд взглянул в окно, подошел к столу и сложил бумаги в папку.
— На сегодня все! Я поехал домой, — сказал он решительно.
— А я еще поработаю, — ответил ему озадаченный Раджа.
Ананд вызвал лифт. Спустившись в холл, он покинул здание. Глубоко вдохнув морской воздух, он зашагал по направлению к площади, где был припаркован его автомобиль «премьер», по внешнему виду напоминающий «фиат».
Торговля ша успешно. Девушка танцевала и пела, выдавала товар и получала деньги. Вот она поднялась на высокий гранитный парапет, окаймляющий площадь, и стала легко передвигаться по нему, извиваясь в танце. И вдруг, потеряв равновесие, упала с парапета, но, к своему счастью, на стоявшую внизу с противоположной стороны машину. Причиной ее падения, вероятно, послужила усталость, ведь представление длилось около двух часов. А может быть, она настолько вошла в свою роль, что забыла, где находится…
От неожиданности девушка вскрикнула, но поняв, что «приземление» могло бы быть более драматичным, не впала в отчаяние.
К ней подбежали музыканты и зрители. Со всех сторон слышались сочувственные возгласы.
Старый флейтист обратился к полулежавшей на крыше машины танцовщице:
— Стекло выбила! Вот беда! Эй, дочка! Ты не порезалась?
— Ах! — испуганно воскликнула девушка. — Со мной-то ничего, все в порядке. Но вот… — она оглядела машину голубого цвета с некоторым испугом, — но вот с машиной не все в порядке!
— Убегай побыстрее, Деваки! Появится хозяин автомобиля, станет кричать. А там, глядишь, чего доброго, полицию вызовет! — советовал ей длинноволосый барабанщик в клетчатой повязке.
Подошел хозяин товара и вручил девушке ее заработок. Деваки поблагодарила его и спрятала деньги за корсаж.
— Беги быстрее! — раздавались крики из толпы.
Девушка повернулась, чтобы уйти, но вдруг столкнулась с высоким молодым господином.
— Простите, — сказала она, — я спешу! И прошу прощения! Я разбила стекло совершенно случайно. Мне надо уходить, а то, сами понимаете, еще вызовут полицию, — и она собралась уйти, но молодой господин окликнул ее:
— Извините, но я — владелец этой машины!
— Вы?! — она испуганно посмотрела на него. — Вы владелец этой машины? — повторила она в замешательстве. — Ну ладно… я пойду.
— Девушка, постойте! — серьезно сказал Ананд и схватил ее за руку. Рука ее была теплая и нежная. Это прикосновение взволновало его. Он растерялся и не знал, как поступить, но продолжал сохранять строгий вид. Ему не хотелось отпускать девушку, но и как удержать ее, он не знал. Единственное, что пришло ему в голову, это воспользоваться ситуацией, изображая высокомерного пострадавшего. Ананд с сожалением посмотрел на разбитое стекло и слегка помятый верх кузова.