Родня эльфийского народа

Планкетт Эдвард

Душа лежала в руках Диких Тварей — не больше ежа, и переливались в ней дивные зеленые и синие огни, кружась в нескончаемом хороводе, а в туманной ее середине пылало пурпурное пламя.

На следующую ночь пришли они к маленькой Дикой Твари и показали ей мерцающую огнями душу. И сказали они:

— Если по-прежнему хочешь ты обрести душу, и поклоняться Богу, и утратить бессмертие, и умереть — приложи это слева к груди чуть выше сердца, и душа войдет в тебя, и ты станешь человеком. Но раз приняв душу, ты никогда уже не избавишься от нее и не станешь

опять бессмертной — разве что извлечешь ее из груди и отдашь кому-нибудь другому; но уж мы-то не возьмем ее, а у большинства людей души уже есть. А если не отыщешь ты человека, не обладающего душою, то в один прекрасный день ты умрешь — но душе твоей не попасть в Рай, ибо она не более чем подарок болот.

И маленькая Дикая Тварь различила вдалеке окна собора, освещенные для вечерней молитвы, и услыхала песнопения людей, взмывающие ввысь, к вратам Рая, и представила ангелов, скользящих вверх-вниз. Тогда со слезами и словами благодарности попрощалась она с Дикими Тварями, родичами эльфов, и упрыгала прочь, к сухой зеленой земле, держа душу в руках.

И загрустили Дикие Твари о том, что ушла она, — впрочем, долго грустить они не умели, ибо не было у них душ.

У края болот маленькая Дикая Тварь задержалась на миг, глядя на воды, где вверх и вниз подпрыгивали болотные огоньки, а затем приложила душу слева к груди чуть выше сердца.

И в тот же миг превратилась она в прекрасную юную женщину, продрогшую и испуганную. Из тростников сделала она себе подобие платья и побрела на свет огней стоящего неподалеку дома. Она толкнула дверь и вошла и увидела фермера и его жену, сидящих за ужином.

Жена фермера отвела маленькую Дикую Тварь, наделенную душою болот, в свою комнату, и одела ее, и заплела ей волосы, и вновь сошла с нею вниз, и дала ей поесть — в первый раз за всю свою жизнь та вкусила пищи. А после жена фермера принялась расспрашивать гостью.

— Откуда ты пришла? — полюбопытствовала она.

— Из болот.

— С какой стороны? — спросила жена фермера.

— С юга, — отвечала маленькая Дикая Тварь, только что обретшая душу.

— Так там же непроходимые топи, — заметила жена фермера.

— Вот-вот, — отозвался фермер.

— Я жила в болотах.

— Кто же ты? — спросила жена фермера.

— Я — Дикая Тварь, в болотах я обрела душу; мы — родня эльфийского народа.

Обсудив все это позже, фермер и его жена сошлись на том, что гостья, должно быть, цыганка, которая сбилась с дороги и слегка повредилась в уме от голода и холода.

Этой ночью маленькая Дикая Тварь спала в доме фермера, но только что обретенная душа ее бодрствовала всю ночь, грезя о чуде болот.

Едва над пустошами засиял рассвет, озарив дом фермера, девушка выглянула из окна, и увидела мерцающую водную гладь, и постигла сокровенную красоту топей. Ибо Дикие Твари просто любят болота и знают их вдоль и поперек; она же теперь поняла тайну их бесконечных просторов и зловещее великолепие гибельных омутов, обрамленных яркими смертоносными мхами, и подивилась, сколь

властен северный Ветер, что налетает с неведомых, обледеневших земель, и изумилась стремительному круговороту жизни, когда дикие птицы крылатым вихрем спускаются вечерами к болотам, а с рассветом уносятся к морю. И почувствовала она, что над ее головою, выше фермерской крыши, раскинулись необозримые райские кущи, где, может статься, в этот самый миг Бог задумывает рассвет, ангелы тихо играют на лютнях и солнце величаво встает над миром, чтобы радость хлынула на поля и болота.

Все, о чем помышляли небеса, было ведомо и болотам, ибо синева болот вобрала в себя синеву небес, а очертания огромных облаков в небе стали очертаниями болот; и там и тут пробегали мгновенные пурпурные реки, заплутавшие меж золотых берегов. И несокрушимое воинство тростника выступало из мрака, насколько хватал глаз, с развевающимися на ветру вымпелами. А из другого окна увидела она огромный собор, что собирал воедино всю свою тяжеловесную силу, вознося ее башнями ввысь, за пределы болот.

И сказала она:

— Никогда, никогда я не покину болот!

Час спустя она с величайшим трудом оделась и спустилась вниз, чтобы во второй раз в жизни сесть за стол. Фермер и его жена были люди добрые и научили ее правильно есть.

— Надо думать, цыгане понятия не имеют о ножах и вилках, — говорили они потом друг другу.

После завтрака фермер пошел повидать настоятеля, жившего неподалеку от собора; вскоре он вернулся и отвел маленькую Дикую Тварь, только что обретшую душу, к настоятелю в дом.

— Вот эта девушка, — молвил фермер. — А это — настоятель Мернит. — И ушел.

— А! — сказал настоятель. — Ты, как я понимаю, заблудилась прошлой ночью в болотах. Ну и ночка же выдалась — в такую ночь не приведи Господь заплутать среди топей!

— Я люблю болота, — отозвалась маленькая Дикая Тварь, только что обретшая душу.

— Не может быть! Сколько же тебе лет? — спросил настоятель.

— Не знаю, — отвечала она.

— Ты должна знать свой возраст, — заметил настоятель.

— Мне, верно, около девяноста, — отвечала она, — или чуть больше.

— Девяносто лет! — воскликнул настоятель.

— Нет же, девяносто веков, — поправила она. — Мне столько же, сколько болотам.

И она поведала настоятелю свою историю — как захотелось ей стать человеком, и поклоняться Богу, и обрести душу, и познать красоту мира и как прочие Дикие Твари создали для нее душу из осенней паутины, тумана, и музыки, и причудливых воспоминаний.

— Если это правда, — молвил настоятель Мернит, — ты поступила очень дурно. Вряд ли Господь задумал наделить тебя душой. Как тебя зовут?

— У меня нет имени, — отвечала она.

— Придется подобрать тебе христианское имя и фамилию. Как бы ты хотела зваться?

— Песнь Камышей, — отвечала она.

— Это не подойдет, — сказал настоятель.

— Тогда я бы назвалась Грозный Северный Ветер или Звезда Заводей, — предложила она.