Родня
Шрифт:
— Я тоже в Сибири работал.
— Стало быть… зачем-то ведь приехал сюда?
— Как все.
— Все разно, — уверенно сказал Федор. — Вон Васю Шубина возьми: жену догоняет. Дого-онит, что ж.
Федор отошел, а он, рассеянно проследив его косолапую, увесистую поступь, глянул затем вдаль — на степь, на желтые холмы, словно дивясь пространству, которое разделяло его прежнюю жизнь в городке и нынешнюю. «Я здесь живу», — подумал он, и это было так буднично, обыкновенно. Он ничего не потерял и ничего не добавил к тому, что уже имелось. Зачем-то ведь приехал, говорит. Затем приехал, что племянница моя здесь. А велик
Он смотрел все вдаль, лицо ему обдало ветром, пыльное облачко взметнулось над полем. А вверху нехорошо распотягивались сероватые тучи. Оставалось переместить еще три вагончика, но смена уже заканчивалась. Галеев тоже смотрел вдаль, сердито щурился, в то время как шофер «вахтовки» поспешно заводил мотор.
— Погоди заводить, — крикнул Галеев, но машина в ту же минуту завелась, и он, махнув рукой, потрусил в вагончик. Из вагончика донесся его кричащий голос: мастер связывался по рации с начальником участка.
«Поскорей бы ехали», — подумал Алпик. Рыхлая туча висела над головой, ветер взвивался снизу и покачивал ее, как дирижабль. В тот момент, когда Галеев выбежал из вагончика, хлынул дождь. Галеев зло засмеялся и крикнул:
— Перекур!
Ребята, кто вперевалку, кто впритруску, направились в вагончик, там расселись на полу у стен. Галеев притерся к рации и без передышки дымил сигаретой. Он дымил, качал головой и, не глядя на ребят, рассуждал как будто сам с собой про то, какие здесь ураганы, — налетят, когда их не ждешь, и творят настоящий бедлам. И всегда задают работку электромонтажникам.
Почему они сидят тут, вместо того чтобы разъезжаться по домам? Да вот ждут — где ураган набезобразничает, туда они и поедут…
Белый шум закрыл оконце, шум ливня; он, оказывается, был мягким, как бы даже пушистым, а вот застучали градины — дробно и четко. Теперь жутковатая игра стихии побуждала вопреки здравому смыслу выбежать из укрытия, прыгать и грозить кому-то в небе.
«Девчонкам, наверно, весело, — думал Алпик, — наверно, вопят почем зря».
В этот момент заработала рация, и голос начальника участка обратился к Галееву:
— Отключился двадцать пятый фибр. Первый — двадцать пятый. РИЗ.
— Первый — двадцать пятый. РИЗ, — повторил Галеев, встал и, вздернув капюшон плаща, двинулся к выходу.
Ребята были одеты в рубашки и штиблеты. Алпик засмеялся, протискиваясь между ними в проем дверцы. Он тоже был одет легко и, стало быть, попадал в веселую передрягу.
Поехали, и ливень как будто поотстал, звуки его отдалились, но в прореху брезентового покрытия было видно, как темно падают белые градины. Никто, в том числе и Стрельников, сообщивший об аварии, не знал, где именно порвало провода. Значит, ехать им вдоль по всей линии, ведущей на РИЗ.
Они проехали порядочно, может быть, километров шесть-семь. Машина, как будто падая и с обиженным воем подымаясь, продвигалась по изрытой ливнем дороге вдоль столбов. Ливень перестал, но ветер сильно и холодно дул в проем закрытого кузова. Вот стали. Первым выпрыгнул из кузова Галеев, за ним высыпали ребята. Две исполинские анкерные опоры лежали между железнодорожной насыпью и широким оврагом; падая, они потянули за собой и «свечки» — тонкие, одностоечные опоры. Все вокруг исходило паром, блестело, и было очень зябко на резком ветру. Ребята злились на заунывную медлительность
Вася Шубин стоял чуть в стороне, тело у него подрагивало то ли от холода, то ли от возбуждения, а глаза щурились на этот клочок исхлестанной ураганом и ливнем земли. Наконец он хлопнул в ладони и, засмеявшись, пошел к мастеру.
— А ведь анкеры-то вручную придется подымать, — сказал он, подкупающе улыбаясь, как будто просил себе поблажки. — Блоки к рельсам, опоры захватим канатами. На растяжку возьмем по сторонам.
— Верно, — согласился Галеев. Предложение Васи Шубина не обещало легкой удачи, это понимал и мастер, но теперь он оживился, оказавшись не одиноким в своем замысле.
Ребята тем временем похватали лопаты и стали скатываться с насыпи. Их порыв точно раздразнил ливень, он хлынул так, будто и не переставал. Они же, черт побери, копали! Это было почти что бессмысленно — копать ямки, которые в момент наполняло водой. И тут показалась машина, везущая железобетонные приставки. Пустилась машина в объезд и подобралась к месту аварии со стороны оврага. Значит, тащить надо приставки через овраг, по-другому нельзя.
Хрипя, оскальзываясь босыми ногами, чувствуя, как веревка грызет плечо, Алпик тащил приставки одну за одной и молил бога, чтобы ненароком не ударило, не зашибло ногу, а так все ничего, он выдержит столько, сколько понадобится. Но это еще не самое трудное, а трудное — крепить к шпалам монтажные блоки. Вершинку каждой опоры охватывают петлею каната, а он, Алпик, крутит и крутит тяжелый ворот, ворот скрипит, канат, накручиваясь на желоб, крепко натягивается — опора медленно отрывается от земли и наконец-то встает во весь рост… А потом они подымали провода, перебрасывали через ролики, «вязали» — тут уже Алпика просто-напросто не пустили, потому что наверху действовали только те, кто собаку съел на «вязании».
А он собирал лопаты. Было уже темновато, падал мелкий дождь, он мерз. И в кузове, когда собрались, поехали, Алпика так трясло, что он старался отодвинуться от соседей: было почему-то стыдно, что его так трясет. Вася Шубин склонился к нему и прошептал в ухо:
— У меня там есть чем согреться. А?
— Да, да, — поспешно отозвался Алпик. Ему казалось, что стоит заговорить, заклацают зубы, так он промерз. И он молчал и ждал, не привалится ли к нему Вася Шубин еще, не шепнет ли что-нибудь простое и утешительное.
4
Поужинав в столовой, он зашел к себе в вагончик, включил самодельную печку — этакие тяжелые асбоцементные трубы, запеленатые спиралями и обложенные кирпичами, — и лег на нары, чтобы почитать перед сном. И тут постучали в окошко.
Втроем они пришли: Ляйла, Галя и еще одна девчонка. Девчонка была одета в ладное длиннополое пальтецо, у нее были насиненные веки, и была она простоволоса, в то время как его девчонки — в косынках, в спецовках и резиновых сапожках. После объятий и восторженных воплей Ляйла повернулась к нему спиной, и он прочитал на спецовке название их городка. Она и Галю заставила повернуться, и на спецовке у той тоже было написано: «Сарычев». Алпик засмеялся, так это ему понравилось.