РОДные Боги
Шрифт:
– Делаете свое дело.
Тут баба Гуля добавила:
– Каждый живет свою жизнь. При этом мы помогаем друг другу. Ты помогаешь нам, а мы - тебе.
– Это как? Я чего-то не пойму.
– Все очень просто. Ты пришел к нам помочь заготавливать сено. Верно?
– Верно.
– Вот ты и косишь траву вместе с нами, растрясаешь, переворачиваешь ее и сухое сено собираешь в стожки. Так?
– Так.
– Мы попутно ведем разговор о жизни, помогая тебе разобраться в ней. Мы все радуемся жизни и делимся ею со всем миром. Согласен?
–
– Когда мы заготавливаем сено, птицы поют?
– Да.
– А как поют?
– Задорно.
– А когда у нас затишье или ты грустишь?
– Молчат или тихо щебечут, словно они меня поддерживают.
– При этом они вторгаются в наш разговор?
– Нет, скорее, дополняют, заостряют внимание.
– Так. А давай вспомним, когда мы радуемся, то они что делают?
– Кружат над нами, щебечут, радуются вместе с нами.
– Так. А что происходит с растениями, когда мы говорим?
– Их ветерок обдувает и доносит до нас какой-то шорох, шептание.
– Хорошо, а что с ними происходит, когда мы грустим или уходим в осмысление сказанного?
– Они затихают.
– Ага, а что они делают, когда мы шутим и веселимся?
– Притягиваются к нам.
– Замечательно!
(РИСУНОК НА ПОЛОСУ 01)
Немного погодя я задаю вопрос бабе Гуле:
– Мне все, о чем мы говорили, понятно, но непонятно, как мама и папа являются мне спутниками?
– Да точно так же, как растения и птицы. Даже тогда, когда отец заявляет:<Я тебя породил, я тебя и убью>. Или мама говорит:<Да на кой черт я тебя родила, этакого оболтуса, все равно никакого проку нет, только зря мучалась>. Этим же они учат тебя уму–разуму, делятся с тобой своим горем, а твое право принимать его на себя или нет.
– Подожди, а как они меня этим учат?
– А что они делают?
– Показывают свою боль.
– А какую боль?
– Не знаю.
– Что они сами рабы.
– Это как?
– Давай посмотрим, что с ними происходит, когда они это говорят.
– Давай.
– Представь себе, что ты отец, и говоришь своему сыну:<Я тебя породил, я тебя и убью>. Что ты чувствуешь при этом?
– Что я сказал эти слова сыну под каким-то давлением, тяжестью, а внутри меня - боль, хочется рвать и метать.
– А что это такое - давление, тяжесть?
– Разочарование в своей жизни, ощущение, что когда-то взял на себя лишнего. Какое-то ограничение. Чувство, что меня связали.
– А что взял на себя лишнего?
– Наверное, обязательства - одевать, кормить, поить, вырастить сына, сделать его человеком. Взял ответственность за его жизнь. Должен сына научить, поставить на ноги. Идет обида на него, что он неблагодарный. Я его кормлю, одеваю, а он не слушается, выкручивает мне руки. А как так? Ведь по–другому-то нельзя - дите не сможет без родителей поесть, одеться,
– Все очень просто. Отец, вернув сыну ответственность за его жизнь, будет все это делать не как обязанный, а с душой и любя. Дитя захочет поесть - закричит. Отец придет и накормит его. Дитю стало холодно - он его позовет, и отец его оденет. Ну, а подрастет - сумеет сам поесть и одеться. И все.
– А почему в этом случае отец может сделать это же любя и с душой, а когда обязан - нет?
– Потому что обязательство - это веревка, которая не дает отцу выбора, и она давит на него, заставляет его это сделать. А в другом случае - он делает все любя. Любит дитя, и любя, кормит его, одевает. Все делает только по охоте, и во благо себе.
– Это как?
– Ну–у, как - как: Как ты кушаешь?
– Как! Ложкой.
– Ну да, ложкой, только себе в удовольствие. Так?
– Так-то, так. Но я ем, ради того, чтобы жить. А здесь непонятно.
– А продолжать свой род хочешь?
– Да.
– А ты кормишь дитя для чего?
– Чтобы продолжить род и внести в этот мир свою лепту.
– А это тебе хочется делать в удовольствие?
– Да.
– Вот и все. А о каком таком ограничении ты говорил?
– Хо–о! Я ограничен правилами семьи, своих родителей и общества.
– Это, какие такие правила семьи и общества?
– Чувствуется, что родители говорили отцу: дитя надо оберегать, не заставляй его что-либо делать, ему на свой век хватит, еще наработается. Общество навязало: дитя бить нельзя. Его надо любить даже тогда, когда оно не слушается, шалит или все делает назло. Оно же дитя, чего с него взять? Оно же бестолковое!
– Так, а чем тебя связали?
– Законом об уголовной ответственности.
– А это как?
– Все очень просто, убьешь дитя - тюрьма. Родил его - расти. Терпеть это - моя участь.
– Ничего себе! А чего хочешь сказать сыну, когда ты говоришь: я тебя породил, я тебя и убью?
– Ну–у, во–первых, я это говорю от бессилия. Нет больше сил сдерживаться, терпеть это. Нет сил изменить свою жизнь. Во–вторых, хочу показать, что сын мне не нужен как обуза, у него есть своя жизнь. Мне ответственность за его жизнь не нужна - она мне чуждая и не по силам. И этим я ему говорю: возьми, пожалуйста, сам ответственность за свою жизнь. Живи, как хочешь, только не трогай меня. Оставь меня в покое. И все.
– А почему дитя - обуза?
– Потому что я не могу жить сам - я обязан растить сына.
– А как этим ты учишь сына?
– Я показываю свои проблемы, свою слабость. А кому можно показать свою слабость и свои проблемы? Только самому близкому или родному человеку, поделиться с ним всем этим. А вот уж решает он сам, брать на себя мои проблемы или нет. Возьмет на себя - урок не удался, будет мучаться вместе со мной и нести этот крест всю жизнь, пока не поймет. Откажется - урок удался. Сын понял.