Родные миры

Кузнецова Дарья Андреевна

— Таракан неподражаем, — просияла улыбкой она. — Никогда бы не подумала, что ты знаком с Кваргом; рада тебя видеть, — обратилась она к Неспящему.

Данное заявление удивило всех, пожалуй, кроме самого Кварга.

— Взаимно, — со своей обычной невозмутимостью кивнул он. — Малыш, ты всё-таки действительно поумнел, — тонкие бледные губы сложились в снисходительную усмешку. — Не ожидал от тебя такой прыти и таких знакомств.

— Малыш? — хором переспросили обе женщины, почти испуганно переглянувшись.

— Так, если выяснится, что ты — его жена, я точно пойду и убьюсь об стену! —

всплеснула руками младшая.

— Кого из них? — невозмутимо уточнила я.

— Кого-нибудь. А что, это принципиально? Правда что ли жена? — вытаращилась на меня она. Я в ответ неопределённо повела плечами.

— Ладно, заканчивайте балаган, — неожиданно строго проговорил белобрысый. — Давайте действительно спокойно познакомимся и определимся с дальнейшими планами.

Прут, он же Тимул, оказался специалистом в области защитных систем, причём, судя по всему, основной его профессией была их разработка. Лапка, она же Ридья, была великолепным (по отзывам всех мужчин сразу) снайпером, но свернула карьеру по семейным обстоятельствам. А младшая, Птичка, она же Птера, была представлена как толковый и даже почти гениальный техник.

— Слушай, Яра, а у тебя хотя бы имя настоящее? — полюбопытствовал Тимул.

— Я слышал версию «Ньяра», — вставил реплику Кварг. Он относился ко мне со странной насмешливостью и почему-то постоянно пытался зацепить или спровоцировать. Хотелось бы знать, зачем ему это? Ладно, если бы мне удалось его тогда провести, он вполне мог пытаться таким образом отомстить. Но мстить ему, оказывается, не за что!

— Это не моё имя, это её имя, — хмыкнула я. А смысл прятаться, если скоро мне всё равно придётся снять эту маску! — За основу был взят реальный человек.

— Она хотя бы недолго мучилась? — язвительно уточнила Птичка.

— Она была счастлива сбежать с Брата, отдав мне своё место, — опять же не стала выдумывать я.

— А мне, главное, заливала про предателей, которых никто не любит, — не удержался от комментария Кверр.

— Это другая ситуация. По-моему, желание довольно умной женщины, которую используют в качестве постельной игрушки, сбежать от этой участи и заниматься тем, что ей действительно нравится и получается несравнимо лучше, сложно назвать предательством. Она всё-таки не госслужащий, и никому на верность не присягала, — пожала плечами я. За что к собственному удивлению удостоилась заинтересованного взгляда от Птеры.

На говорильню ушло добрых полчаса. После представления перешли к планам и тактической части. Идею с полётом на Землю эта троица восприняла с нездоровым (даже на мой взгляд!) энтузиазмом, причём сильнее всего радовалась младшая.

План Кварга существенных изменений не претерпел, разве что решили использовать на малой мощности маскировочный полог. Нам ведь не надо было полностью скрыть людей, а просто привести в порядок внешний вид: безликие серые одежды жителей нижних районов мало подходили для визита во дворец. Оба компьютерщика клялись, что охранные системы на такой мизер не отреагируют.

Проверив оружие, снаряжение и определив порядок движения, мы пошли на дело.

Кварг Арьен

Всё оказалось даже проще, чем я предполагал.

Сложнее было добраться до дворца и не попасть под шальной осколок по дороге, но нам везло. Младший умудрялся находить какие-то странные тесные закоулки, местами даже тоннели под домами, и интуитивно выбирать безопасную дорогу.

Во дворце, закрытом автономными силовыми полями, было тихо, гулко, пусто и тревожно. Куда разбрелась вся охрана, я так и не понял, но по дороге к внутренним контурам защиты нам попались только две смутно знакомые бледные и напуганные девушки, которые при виде нашей компании с испуганным писком шарахнулись куда-то в боковой проход.

Вот потом уже пришлось поработать. Во-первых, во внутреннем контуре действовали гораздо более серьёзные охранные системы, и тут себя очень достойно показал этот нескладный молодой человек, Прут. Во-вторых, здесь охрана присутствовала на положенных местах, и пришлось выступить мне, младшему и «сестрёнке». К счастью, что один, что другая, действовали точно, быстро и слушались беспрекословно, и из нас даже без тренировок получилась неплохая боевая группа. Впрочем, эти двое и без моих приказов обошлись бы: чувствовалась хорошая выучка.

В итоге прошли мы как сгусток плазмы через стекло — быстро, тихо и с огоньком.

«Вольная птица» в полупустом ангаре выделялась на фоне остальных аппаратов как кадровый офицер выделяется в строю новобранцев. Я никогда прежде её не видел, но сейчас она понравилась мне с первого взгляда. У младшего губа не дура!

На вскрытие и перенастройку систем корабля у Малыша и его друга ушло не больше пары минут; я так понял, что именно этот друг эти самые системы и придумал.

Яра двинулась через корабль уникальной планировки так, будто знала его назубок. Или так, как Кверр шёл через город: на высшем чутье, по указанной духами дороге. Мне самому когда-то доводилось испытывать подобное, но наблюдать со стороны — пожалуй, впервые. Это было красиво, но почему-то грустно. Может, я просто завидовал?

Рубка имела полукруглую форму. Вдоль стены располагалось множество информационных экранов и ряд из четырёх кресел: навигатор, пилот, второй пилот, стрелок. Вдоль плоской стены притулилось ещё несколько сидений (вероятно, пассажирских), а посередине на некотором возвышении стояло капитанское кресло, из которого можно было наблюдать сразу за всеми экранами.

Яра с разгона плюхнулась в кресло пилота, тонкие пальцы замелькали над сенсорами и пультами, пробуждая корабль. Младший занял место второго пилота, остальные расселись где придётся; мне попался пульт стрелка.

Особого смысла в кого-то стрелять я не видел. В конце концов, это просто яхта, а на орбите нас встретит боевой флот, толку-то с наших двух турелей. Но машинально начал обживать временно предоставленное судьбой место. Вывел всю нужную информацию, раскидал в порядке значимости по центру и периферии рабочего места, подготовил прицелы.

Механическая работа не мешала мыслям. А мысли как назло были сплошь невесёлые, хотя и довольно простые. Я чувствовал себя… старым. Безнадёжно, невообразимо, безвозвратно старым и совершенно бесполезным хрычом, которого всё ещё уважают, но скорее по привычке, чем за фактическую значимость.