Родовое влечение
Шрифт:
«Нет ничего проще», – подумала Мэдди. Она чувствовала себя так, будто вся ее кровь первой группы за двадцать секунд растеклась по ковру. Стряпать для лондонских знаменитостей оказалось сложнее, чем проходить посвящение в самураи.
Наконец дошла очередь до «волнистых попугайчиков». Поставив блюдо на середину стола, Мэдди со вздохом опустилась на стул. Птички лежали, беспомощно задрав лапки кверху. Однако результат ее кулинарных усилий был встречен не охами и ахами, как она ожидала, а криком Алекса «Быстрее, нас показывают!» И вся компания скрылась в гостиной, горя желанием посмотреть, как их хозяин выезжает
Мэдди, красная как рак, сидела за столом и наблюдала, как на сырной доске тает сыр бри и растекается бледными ручьями.
Когда Алекс в телевизоре закончил зловещим тоном перечислять всевозможные бедствия, гости вернулись к остывшим птичкам.
Гарриет перемежала еду перекрестным допросом Джиллиан, дабы выяснить, где та познакомилась с Мэдди.
– На кулинарных курсах? – Она равнодушно-подозрительно вздернула бровь. – Как в пятидесятые.
Мэдди была слишком заинтригована поведением Сони, чтобы ответить сразу. Каждые несколько минут Соня ныряла в свою дружественную природе сумку, сплетенную вручную из кактусовой фибры в каком-то мексиканском кооперативе, и вытаскивала оттуда салфетку из переработанной бумаги. Она подносила салфетку ко рту и кашляла, а затем кидала ее на груду таких же салфеток на диванчике.
– Что? – Мэдди опять переключилась на Гарриет. – Простите?
– Сексуальная революция pass'e, [28] – сказала Джиллиан. – Мужчины снова заинтересовались деликатесами и паштетом. Спроси Алекса. Думаю, это было его предложение…
– Действительно, Александр? – язвительно осведомилась Главная Феминистка Оксфордского университета.
– Мэдди говорила мне, что вы присматриваете себе мужа, – отомстил ей Алекс. – Полагаю, это будет брак под дулом пистолета. Отец Джиллиан, – разъяснил он остальным присутствующим, – был торговцем оружием.
28
«Закончилась» (франц.).
Все брови мгновенно взлетели вверх, как волосатые ноги в кордебалете. Если бы не ее рост, Мэдди тут же сбежала бы через кухонный лифт.
Джиллиан улыбнулась. Так улыбнулся бы холодильник, умей он делать это.
– Конечно, мне следовало бы помнить, что вы интересуетесь семейными связями. Иначе вас бы не поместили в «Кто есть кто».
Улыбка Алекса растаяла быстрее, чем популярность Джона Мейджора. Он явно спасовал.
– А, это… – Короткий смешок не смог скрыть его смятения. – Это не имеет ко мне никакого отношения. – Мэдди вопросительно посмотрела на Джиллиан. – Ты достигаешь определенного уровня известности, и тебя автоматически включают, – залепетал Алекс, проглатывая согласные. – Я даже не видел эту проклятую…
– Не видели? Тогда вам повезло. Я никогда не путешествую без нее. – Как Джиллиан ни старалась, ей так и не удалось полностью скрыть охватившее ее чувство торжества. – Я имею в виду, что никогда не знаешь, с кем познакомишься. – Она извлекла массивную книгу из своей объемной сумки.
Алекс нервно сплетал и расплетал пальцы.
– Они пишут всякий вздор.
– Вот как? –
– Сомневаюсь, что нам нужно углубляться в эти скучные подробности. – Улыбка Алекса была вымученной. Он забрал книгу у Джиллиан. Со стороны это выглядело так, будто он вырвал ее.
– Дай мне. – Мэдди в свою очередь вырвала книгу у Алекса. Она нечаянно задела чашку для полоскания пальцев, и вода выплеснулась на Имоджин.
Алекс, Хамфри, Оппозиционер-Изгнанник и Общепризнанная Поп-Звезда устремились к ее коленкам с салфетками, а забытый всеми ребенок начал соскальзывать на пол.
Мэдди водила пальцем по строчкам:
– «Родители… Обр.»
– Образование, – подсказала Джиллиан, – и…
– Что значит «Ж.»? – Мэдди быстро подняла голову и успела заметить, как гости коварно переглянулись. – Что это значит?
Молчание стало слышимым, оно звучало, и звуки сливались в какофонию. Внезапно Хамфри против своего обыкновения разразился целым водопадом слов: он прочитал лекцию о некоем Морисе Рекитте, чья смерть разрушила последний мост между крикетом до и после войны. Лекция Брайса была посвящена важности массажа для новорожденных и тому, к каким последствиям для окружающей среды приводит использование одноразовых подгузников. При этом он то и дело попыхивал экологически вредной сигарой.
Они подбирались к основной теме, как крабы: бочком, кося в сторону, держа наготове клешни.
– О, ради Бога, – наконец возопила Гарриет, – положите конец страданиям этой бедной девочки.
Лицо Алекса походило на скомканный лист бумаги.
– Ну, это значит «женат».
Мэдди попыталась повторить это слово, но оно застряло у нее в горле, как рыбья кость. Ей стало страшно, что она не сможет вытащить его и так и останется сидеть с отрытым ртом, потрясенная до глубины души. Чтобы не упасть, она оперлась руками о сиденье диванчика, который делила с Соней. Ее левая рука погрузилась во что-то мокрое и мерзкое. Мэдди отстраненно отметила, что это блевотина.
– Женат? – наконец выговорила она. – Женат? У тебя есть жена?
– Ну, в некотором роде, – робко признался Алекс. Сделав над собой усилие, он растянул губы в улыбке. – Я же предупреждал, что нужно решить кое-какие проблемы. – Их любовная лодка только что завернула в Персидский залив и оказалась там как раз в тот момент, когда неудача в переговорах с Ираком привела к возобновлению огня.
– Значит, он не сказал тебе, что женат? – злобно осведомилась Джиллиан. Она вытащила карандаш для губ, открыла пудреницу и принялась подводить губы, изогнутые в насмешке.
– Все мой желудок, – заявила Соня, собирая гору мятых салфеток. – Он взбунтовался. Он способен принять только крохотную горстку еды, не больше куриного яйца. Поэтому я отрыгиваю.
Заплакал малыш. Брайс и Имоджин посмотрели друг на друга.
– Твоя очередь, – сказал он.
– Нет, твоя, – возразила Имоджин.
– Если не твоя очередь и не моя, тогда чья же, черт бы тебя побрал? – прошипел Отец Года.
Общепризнанная Поп-Звезда рассеянно усадил заброшенного ребенка к себе на колено.