Родственник из другой Вселенной
Шрифт:
– Молодой человек, вы уж не хайте так нас, недоразвитых,¬ – нашел в себе силы шуточно запротестовать Кильчинский. – Достаточно того, что мы логически постигаем это невообразимое гипотетическое пространство. У меня к вам последний вопрос: какое высшее учебное заведение вы заканчивали и по какой специальности?
– У меня диплом физика-теоретика одного очень уважаемого университета.
– Какого, если не секрет?
– Секрет.
– Нашалили там?
– Нет, не хочу ему портить репутацию.
– Как же вы с такой подготовкой оказались в средней школе, да еще, как мне подсказывают, для детей с
– А что, у нас на Украине нужны сейчас физики-теоретики?
– Я обещаю без всяких формальностей принять вас аспирантом на кафедру теоретической физики. Приезжайте в Киев, обеспечим отдельной комнатой в общежитии для аспирантов, по вечерам разрешим подрабатывать, – в зале зашумели, раздались даже аплодисменты: попасть в столицу на таких условиях – это было мечтой для многих будущих выпускников.
– И какая зарплата у аспиранта? – спросил незнакомец.
– Пока две тысячи, – несколько смутившись, ответил академик.
– А у меня в пятьдесят раз выше, – сказал парень. – Я в школе именно подрабатываю – хочу детишкам привить любовь к физике, а вообще-то я совладелец ИТ – фирмы.
– Если у вас есть призвание к науке – а оно у вас несомненно есть, – теперь убежденно сказал академик, – то вы будете работать за любую зарплату, чтобы только заниматься любимым делом; вы бросите последнюю рубашку на алтарь науки, если она этого потребует. Приезжайте немедленно; сквозь мусор ваших научно-фантастических рассуждений я вижу зерна здравых идей.
– Хорошо, я подумаю, – согласился незнакомец и пошел на свое место.
Кильчинский невнимательно выслушал все, что по привычке слащаво говорил проректор, и все бормотал про себя: …струны…гм…соударение…рассчитать…
Когда возвращались домой, Юра отчитал Истрина:
– Зачем тебе понадобилось устраивать этот спектакль? – спрашивал он сурово. – Самого Кильчинского поставил в неловкое положение: он как человек интеллигентный не стал тебя одергивать, хотя и надо было. Молол какую-то смесь научно-популярной литературы с вульгарной фантастикой и, небось, думаешь, что ты бога за бороду взял – умник нашелся. Весь зал давился от смеха по поводу твоих рассуждений: с таким апломбом вещает, как будто он в самом деле открыл нечто гениальное. Ты хоть видел, как Кильчинский на тебя смотрел – выскочка ты эдакая?
– Все-таки он нашел что-то толковое в моих выкладках, если сделал такое лестное предложение,¬ – оправдывался Роман. – А кому еще я мог рассказать о своих догадках? Все приняли бы меня за Циолковского из сумашедшего дома. Теперь я спокоен: вытряхнул из себя все, о чем думал по ночам, и могу теперь вплотную заняться нашими проблемами без всяких вредных отвлечений.
Глава четвертая
Через два дня позвонила секретарь мэра и щебечущим по-птичьи голоском, с томным подвывом на концах фраз, сообщила, что Герман Петрович желает встретиться с руководством фирмы «ИС» сегодня, где-то к вечеру.
– Отправляюсь к мэру, – торжествующе сказал зам своему шефу, – посмотрим, какие у него аппетиты.
– Смотри не поддавайся его сладким речам,¬ – предупредил Юра,¬ – это известный ханжа, сладкозвучная сирена.
– Постараюсь, – кратко заверил Истрин.
Герман Петрович Балабан, Днепровский градоначальник,
– Как я благодарен вам, что нашли время заглянуть к опальному градоначальнику, – сказал этот кот Баюн, обеими руками тряся ладонь гостя. Казалось, что в это время для него нет на свете дороже человека, чем руководитель фирмы «ИС».
– Почему опального?– шутливо спросил Истрин.
– Ревнует меня губернатор, – с удовольствием отвечал Балабан, – хочет иметь права первого секретаря обкома КПСС. Области ему мало; хочет рулить и городом. Я бы и не против, если бы деньги давал, а так одни только ценные указания шлет беспрестанно, а их в банк, как известно, не заложишь. Вот и попал в ряды опозиционеров.
Трудно, однако, было видеть человека, более непохожего на оппозиционера, чем товарищ Балабан. Даже «господин» неохотно к нему лепилось.
– Чем могу служить, Герман Петрович?– по– старинному спросил Истрин, начитавшись Гоголя.
– Да подождите вы с делами, – шутливо поморщился мэр. – Давно хотел с вами ближе познакомиться: как-никак, а один из крупнейших градообразующих налогоплательщиков в городе.
–Лидия Андреевна, – громко позвал Балабан, – принесите нам кофе и все такое.
Грудастая, кокетливая секретарша с большими чувственными губами принесла поднос с дымящимся кофе, печеньем, повидлом и бутылкой коньяка, заинтересованно, призывно глянула на Истрина, подвела глазки, поиграла ими и неторопливо вышла, вихляя задом, туго обтянутым короткой юбкой.
– Лида, меня нет уже, – по– домашнему крикнул мэр вдогонку и потом обратился к гостю. – Замучили просители, и все идут к концу дня: непризнанные музыканты, писатели, художники, архитекторы; стоящие на грани закрытия театры, музеи, зооуголки, руководители всяких фондов и ветеранских организаций, школ ну и так далее. Все доказывают свою важность и что если их закроют, то мир и культура погибнет безвозвратно, – он мило улыбнулся своими женственными ямочками и пожал плечами, как будто говоря: ну что поделаешь – приходится терпеть, такая наша участь. И тут же, словно извиняясь за докучные подробности, обратился к гостю товарищеским тоном:– Ударим по коньячку? Рабочий день закончился, можно и расслабиться.
– Спасибо, но мне еще надо возвращаться к своему начальнику; сами понимаете: буду выглядеть нехорошо.
– М– да, это серьезно. Ну, что ж, пейте кофе, Лида его готовит отлично, могу познакомить, если хотите. Печенье вкусное. – Мэр безутешно вздохнул,¬ возвращаясь к своим проблемам. – Так вот, просителей принимаю, морщусь, но приходится и самому быть в таком незавидном положении.
– Да, все мы когда-нибудь бываем в этой не самой выигрышной роли, – подтвердил Истрин, медленно попивая кофе небольшими глотками.