Рогал Дорн. Крестоносец Императора
Шрифт:
— Есть, владыка Дорн. Парварион готов сменить меня.
Пока служащие апотекариона поднимали тело на каталку и привязывали ремнями, Гидореас подошёл к Хуртену. Поверх выбритого черепа псайкер носил сеточку из кристаллических нитей, которая усиливала и фокусировала его умения. Кожа головы под проволокой имела синеватый оттенок, а само сплетение будто бы мерцало, как лёд. Хускарл ощутил, что воздух рядом с Торлом пронизан холодом, причём неприятным, хотя объективно температура снизилась всего на пару градусов. Гидореас сильно недолюбливал псайкеров, но знал, что им отведена особая роль.
Из боковой комнаты раздался истерический мужской вопль. Маудули,
— Я поговорю с ними, объясню, что это всё неумышленно.
— Да, займись, — распорядился Гидореас, после чего вернулся к разговору с Торлом. — Разъясни мне ещё раз, как можно точнее, что ты сделал и что обнаружил?
— При пассивном восприятии я не уловил ничего, даже намёка на мысли, — неторопливо произнёс Хуртен низким голосом. — Я ощутил тепло их жизней, очень нечётко, ничего похожего на эманации слуги или легионера. Даже у сервиторов оно сильнее. Тогда я выпустил свой разум из телесных оков, как сделал бы для ментального общения с тобой или кем-то другим, и слегка надавил на рассудок того Незримого. Обнаружить не удалось вообще ничего — ни поверхностных эмоций, ни праздных мыслей. Всё неосязаемо, как взгляд птицы, упавший на тебя с расстояния в километр.
— И ты двинулся глубже? — спросил Гидореас. — Сказал ведь, что «едва прикоснулся».
— Не грубее, чем напор воздуха, исходящего из моих лёгких.
Для наглядности библиарий поднял руку и дохнул на неё. Вокруг пальцев образовалось эфемерное облачко тумана, затем осевшее конденсатом.
— Так готов ли ты утверждать, что он умер из-за твоего вторжения?
— Не знаю, каким образом, но да. Реакция началась через миллисекунды после того, как я высвободил свой разум. Его тело отреагировало так быстро, что к тому моменту даже ты ещё не почувствовал бы моего присутствия.
— Защитный механизм, — повторил хускарл. — Но какой защитный механизм убивает то, что стремится уберечь?
— Ты исходишь из неверной предпосылки, Гидореас. — Хускарл и библиарий повернулись к окуляруму, услышав, что владыка Дорн обращается к ним. — Этот механизм не защищает индивидуума, а гарантирует, что он не предаст своих товарищей. Иными словами, оберегает их общество.
— Он не испытал резкого приступа страха, а остальных подобный исход ошеломил, — заметил Гидореас. — Не думаю, что они ожидали столь драматичной развязки — может, им тоже неизвестно о таком механизме?
— Интересная версия. Пусть сервы побудут с другими пленными, пока те не успокоятся. Потом возобновим допрос.
— Возможно, дознание окажется более плодотворным, если провести его, пока они напуганы, — сказал Гидореас. — Может, они будут послушнее.
— У меня сложилось впечатление, что люди из цивилизации, где солдатам вживляют смертоносные антипсайкерские устройства, не станут добровольно предавать сородичей. Нам не удаётся вытащить из них то, что необходимо узнать об этом народе. Более того, похоже, что нам не под силу даже вырвать ответы из их мыслей. Поэтому пока что рассматривайте их как упорствующих будущих граждан Империума. Торл иди к апотекариям и прими участие во вскрытии. Наверняка есть какаято осязаемая причина того, что ты не способен обнаружить мысли Незримых.
Пока библиарий уходил, Гидореас смотрел ему вслед. Ожидая прибытия дежурных сервов, вызванных Дорном, он беспокойно постукивал пальцами.
— Ты
— Мы знаем, что Незримые забрали сколько-то людей из наших экипажей, и, хотя им ещё не удалось захватить легионеров живьём, вполне вероятно, что они унесли хотя бы одно тело для анализа. Наверняка они уже выяснили об Империуме и наших возможностях гораздо больше, чем мы — об их. Значит, у них стратегическое преимущество.
— И всё же мы продолжаем учиться. Каждая битва, любое столкновение, всякое препятствие, которое мы должны преодолеть, даруют нам больше сведений о враге. Например, мой хускарл, сейчас мы узнали, что происходит, когда их подвергают пси-сканированию. По-моему, для них это не защита, а уязвимость. Мы найдём других Незримых и, если потребуется, воспользуемся ими всеми, чтобы выполнить наше задание.
Пока Воннис, апотекарий Имперских Кулаков, вставлял несколько пластековых слайдов в проекционную машину, Ригантис заглядывал в выскобленный череп Незримого и полагал, что вся эта ситуация довольно неприятна. Запах стерилизующей жидкости не полностью перекрывал смрад затхлой крови покойника, а лишь добавлял к ней едкий привкус. Мозг скончавшегося врага и ряд других важнейших органов разложили на металлических подносах рядом с секционным столом. Каждый образец покрывали надрезы, и у всех недоставало кусочков. Эсуину стало интересно, какие удивительные открытия совершил бы апотекарий, если бы ему позволили препарировать какого-нибудь новатора в самом расцвете сил.
Он отвёл взгляд от препаратов и посмотрел в лицо слепой женщины-астропата, госпожи Эвиды Килнестрискии. Ригантис и его «третий глаз» — итог искусственной эволюции. Её потеря зрения — итог ритуала, благодаря которому она обрела связь с пси-мощью самого Императора.
Ещё очень давно, в темнейшем прошлом человеческой расы с глазами и способностью видеть ассоциировалось множество загадочных сил. Неужели те, кто изначально сотворил гены, сформировавшие облик Эсуина, осознанно избрали третье око в качестве зримого напоминания о способностях навигатора? Или же оно — неизбежный, необходимый элемент анатомии?
Дверь с шипением открылась, и вошёл примарх, за которым следовал Гидореас. Помещение тут же показалось крошечным: внутренняя энергия Рогала Дорна давила на изменённое восприятие навигатора, словно физическое воздействие. Госпожа Эвида ушла с дороги повелителя Кулаков, но Ригантис заставил себя стоять неподвижно. Он говорил себе, что новаторов так просто не запугать.
Воннис включил проектор, и на белой стене в дальнем конце изолированного блока апотекариона возникли четыре изображения, размещённые квадратом. Каждый из этих снимков поперечного среза мозговой ткани немного отличался от других, но поначалу Эсуин видел только размытые бледные пятна.
— Что там за белое сплетение? — спросил Рогал Дорн ещё до того, как новатор Зума сумел внимательно рассмотреть все изображения.
Через несколько секунд навигатор разглядел то, о чём говорил примарх. На верхнем левом снимке в структуре мозга виднелся более тусклый узор вроде паутины, который тянулся рядом с кровеносными сосудами и обвивал их. На изображении справа рисунок выглядел менее отчётливым, едва заметным, а на обоих нижних он полностью отсутствовал.
— Это, мой господин, и есть наш подозреваемый в убийстве, извините за выражение, — ответил Воннис. — Данное устройство... Имплантат? Вырост? В общем, оно и стало причиной кровоизлияния.