Рок меж строк
Шрифт:
– Согласен.
– Но это не все, что меня интересует. Скажите, молодой человек, как вы относитесь к редкостям?
– Редкостям? Боюсь, я не очень люблю антиквариат.
– Я говорил не про антиквариат, и не про археологические артефакты, а про редкости. Удивительные творения, уникальные, единственные в своем роде, повторить которые невозможно…
– Никогда не думал о них.
– Многие талантливые люди черпают в них свое вдохновение, когда чувствуют, что желание творить
– У меня скоро выйдет альбом.
– Который написан уже больше года назад? – рассмеялся он.
– Откуда…
– Бросьте. Вы пришли сюда за впечатлениями. За вдохновением. За поддержкой вашего друга. Это просто видно, так что никакого секрета в этом нет. Конечно, срок я сказал наугад, но… Неужели правда?
– Материалы лежали давно – мрачно подтвердил я.
– Печально это слышать.
Он протянул мне визитку.
– Если надумаете попробовать зачерпнуть вдохновения от редкостей – милости прошу. Даже не возьму платы за экскурсию.
– Я не уверен, что у меня будет время…
– А я и не говорю, что это обязательно, – пожал плечами Ленстром – просто имейте в виду. Единственное, о чем попрошу – так это сыграть на одной из гитар в моей коллекции. Бедняжка истосковалась по умелым рукам.
– Гитар?
– Да. У меня их четыре. Все сделаны на заказ, но не были выкуплены хозяевами. Одни просто не смогли себе этого позволить, другие умерли, не успев… Впрочем, я вижу, что ваша дама не просто освободилась, а пытается найти вас.
Попрощавшись, я покрутил в руках визитку, и, сунув ее в карман, направился к Энни.
– Я здесь, милая.
– Хорошо. Ты не с Александером разговаривал?
– Нет, с человеком по имени Джеймс Ленстром.
– Он здесь?
– Ты о нем знаешь?
– Да. Говорят, что он самый редкий покровитель людей искусства, но если он кому-то благоволит, то человек взмывает до небес. Помнишь Мэрил?
– Да.
– Ее картинная галерея стала популярной после того, как он там побывал и дал ей несколько советов.
– Откуда ты все это знаешь?
– Ну-у-у… Я же не бегаю по концертам и студиям звукозаписи. Мне не так много доступно, но по телефону поговорить я могу.
Я мысленно отвесил себе подзатыльник, поскольку доселе не удосужился поинтересоваться тем, как она проводит досуг, пока меня нет рядом.
– Извини.
– Ничего. Это твоя работа. Твое дело. Ты заботишься обо мне, и любишь меня, а больше мне ничего не надо. Жаль, только, что я тоже не могу дать тебе большего.
– Энни… Я…
– Да?
В этот момент нас прервали.
– Вот вы где… Когда Александер сказал мне, что вы здесь, я сначала
Элизабет, супруга нашего друга-режиссера, подошла к нам и расцеловала обоих.
– Я вас очень давно не видела. С тех самых пор, как мы уехали из Англии. Как у вас дела?
Спустя полчаса, когда, наконец-то, к нам присоединился Александер, его супруга переключилась с нас на него, а я заметил приближающегося к нам Призрака Оперы.
– Господин Ривз, я полагаю? – поинтересовался он.
– Господин Эрик? – полушутя поинтересовался в ответ я, и, к моему удивлению, он кивнул.
– Вы уникальны. При ваших далеко не идеальных вокальных данных – вы ухитряетесь получить полную власть над умами и душами своими песнями. Я хотел бы вас заполучить к себе…
– О, нет… Боюсь, что опера не мой конек, – решил подыграть я – и к тому же, трудно иметь дело с тем, кто все время в маске.
Он помолчал, после чего приподнял край маски, и меня продрало по полной программе. Вблизи его лицо выглядело еще более кошмарным, чем когда он был на сцене.
– Извините, так это не грим? – тихо спросил я.
– Нет. Я не должен этого никому говорить, но по просьбе режиссера, раз уж вы заинтересовались мной – скажу. Это лицо - мое настоящее.
– Боже… Что случилось?
– Несчастный случай с кислотой. Хорошо еще, что глаза целы остались. Как вы понимаете, кроме этой роли мне больше было некуда податься, и я решил стать идеальным Призраком Оперы. Кстати, Эрик – мое настоящее имя.
– Мне очень жаль.
– Ничего… Я привык.
– А вы… Знаете, в какой-то момент, на сцене, мне показалось, что вы свернете шею Раулю.
– Такое желание у меня периодически возникает.
– Периодически?
– Да. Каждый раз на репетиции и вот сегодня, на премьере. Впрочем, меня удерживает Кристин.
– Прямо как настоящего Призрака.
– Господин Ривз, вы не понимаете… Мы – это и есть они. Мы действительно так относимся друг к другу, и все те чувства, которые мы показываем на сцене – они неподдельны.
– Но… как?
– Господин режиссер в этот раз решил набрать актеров по системе Гротовского. Слышали о такой?
– Нет.
– Согласно этой системе – каждый актер должен быть только таким, какой он есть в обычной жизни. Кристин – красива, сострадательна, с потрясающим вокалом, а я… Я урод, вынужденный прятать свое лицо. Мы не играем на сцене. Мы живем именно так. В своей жизни до постановки каждый из нас испытал все то, что мы демонстрируем всем.
– Mes amis, вы решили вызнать все тайны моей постановки? – раздался веселый голос Александера – Неужели у меня вскоре появятся конкуренты?