Рок пророка. Второе пришествие
Шрифт:
— Я извиняюсь, — раздался тихий дребезжащий голос, — водичку Мёртвую заказывали?
— Что-о?! — в голос воскликнули и Грофф с Собачко, и остальные члены тайной сходки.
Они уставились на старика с белой длиннющей бородой, одетого (подумать только!) в валенки и в безрукавку поверх косоворотки навыпуск и холщёвых штанов.
— Тут вот доставили водичку Мёртвую, я говорю.
Белобородый держал в руках сосуд из толстого стекла, заполненный до половины чёрной жижей.
— Так будете водичку принимать? Ежели да, то распишитесь в квитанции.
Члены
— Стекло старинное, теперь таких не делают, — пояснял старичок, — Специально для Мёртвой воды изготовлено — так мне сказали. Она ж едучая — водичка-то. Всё разъедает. Так что вы с ней поосторожней. Но добрым людям этой воды бояться ни к чему. От неё ж только нечисть дохнет. А люди добрые залечивают раны. Примите и распишитесь. Я, стало быть, курьер, а воду Мёртвую прислала вам организация под названием «СМЕРШ-Мидасу» — так и в квитанции написано.
Грофф с торжеством взглянул на Засушкина и, торопливо выхватив сосуд у болтливого старика, отнёс его к столу. Члены собрания придвинулись к нему и склонились над графином, разглядывали содержимое. Вода на вид казалась густой и совершенно чёрной. Жидкость слегка дымилась и колыхалась тяжело, как ртуть.
— У меня ранка есть на пальце, — свистящим шёпотом сказал Собачко, — может, попробовать?
— Решайте сами, — таким же шёпотом ответил ему Грофф.
— Я попробую.
Собачко вынул пробку из графина, приложил палец к горлышку и слегка наклонил сосуд, чтобы жидкость попала на ранку. Из графина полез густой дым и Собачко немедленно вставил пробку обратно.
— Ничего не почувствовал, — разочарованно проговорил он, оглядев собравшихся.
На их лицах написан был ужас. Собачко глянул на свой палец — пальца не было.
— А… Где… — заплетающимся языком сумел выговорить Савелий Семёнович и упал в обморок.
Коварного же старика и след простыл.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
Чёрный джип медленно двигался по городу.
— Осторожнее на ухабах! — придушенным шёпотом злобно ворчал на водителя Станислав Станиславович Грофф.
В вытянутых руках он держал сосуд из толстого стекла с пресловутой Мёртвой водой. Грофф ликовал. Не чаял, не гадал раздобыть эту воду, а вот послал Господь. А, может, дьявол? Неважно. Главное — выполнил приказ. Уж он сдерёт за эту самую водичку с хозяина немереные баксы.
Грофф задумался. А ну, как Савва тяпнет Мёртвой воды, да и гикнется? Вон у Савелия Собачко пальца — как не бывало! Стало быть, надобно подстраховаться, да взять всё сразу у Игнатьича. И — ходу! На юг куда-нибудь, в субтропики. Прикупить островишко какой-никакой, да и прожить остаток дней своих в полном довольствии. Вот уж спасибо старичку-боровичку за презент! Откуда взялся только этот мухомор?
— «Водичку Мёртвую доставили», — вполголоса передразнил он давешнего старика.
— Чего? — повернулся к нему водитель.
— На дорогу смотри! — взвизгнул Грофф.
Не хватало ещё разлить эту гадость и тут же
Станислав Станиславович осторожно потрогал пробку. Кажется, плотно прилегает. Однако, странный этот дворник. На дворе — почти третья декада мая, а он в валенках, в шапке. Требовал расписаться в квитанции, а как только все столпились у этого флакона, тут же исчез. Надо было найти его и допросить, но с ворованным флаконом необходимо было скрыться моментально. То-то в «Двуглавом грифе» сейчас рвут и мечут — упустили Гроффа! Так вам и надо, дурни. За Гроффом нужен глаз, да глаз.
Когда они подъехали к салону «Имиджмейкер», Савва Игнатьевич в окружении охранников как раз вышел оттуда на улицу и замер на мгновение, решая — распадаться ему на три тела или уж ехать так, в одной машине. Процесс распада протекал по следующей схеме: Золотов обычно закрывал глаза и представлял себя летящим над землёй. Он раскидывал руки в стороны и кружился на месте — так его научила делать владелица салона «Имиджмейкер» Лолита Птичко.
— Вы воспаряете духом, — вещала она загробным голосом. При этом её хищный нос на худом лице вытягивался и делался ещё длиннее. Птичко всегда ходила в чёрном балахоне, и Савва Игнатьевич называл её про себя то вороной, то бабой-ягой. Но при этом боялся и слушался беспрекословно.
— Вы воспаряете, — гнусавила Лолита, — и дух ваш отделяется от тела.
— А я не упаду? — опасливо спрашивал Золотов.
— Не упадёте! Вы мысленно воспаряете.
Вот эти упражнения и привели к тому, что Золотов стал путешествовать на трёх машинах одновременно, уверяя знакомых, что в первой машине едет его ментальное тело, во второй — плотное, а в третьей — астральное.
— Пусть конкуренты даже не мечтают устроить мне аварию, — заявлял он самодовольно, — никто и никогда не знает, где именно я настоящий.
Увидев Гроффа, Золотов забыл распасться на три тела и резко скомандовал:
— Садись со мной в мой лимузин, поедем вместе, нас уже ждут.
Когда Станислав Станиславович забрался внутрь и с величайшей предосторожностью двумя ладонями обхватил драгоценный сосуд, Золотов спросил:
— А это что?
— Как приказали — Мёртвая вода, — самодовольно ответил Грофф.
— Да что ты?! Ай, молодец! Давай сюда!
— Эй, осторожнее! — невольно вскричал Грофф, видя, как Золотов намеревается буквально вырвать флакон из его рук.
— А что такое? — удивился тот.
Пришлось рассказать ему о злополучном Савелии Собачко.
Золотов задумался.
— А это даже к лучшему! — заявил он наконец.
— К лучшему? Как это?
— А колдуна нейтрализуем! — Савва Игнатьевич ликовал.
— Ведь ещё неизвестно, согласилась бы моя Аудотиа бросить его, даже если бы я стал молодой и красивый. Всё же колдун — это колдун. Звучит. И статус, положение, мировая известность. А так… Плесну в него — и всё. Куда ей деваться-то будет? Только ко мне. В мои горячие объятия. Молодец! — обернул он к Гроффу смеющееся лицо, — заслужил! Держи ключик заветный.