Рок. Лабиринт Сицилии
Шрифт:
– Что ему надо? – перебил Сапфона, находящийся с ним рядом человек. – Нам совершенно не интересны его прошлые заслуги!
Ганнон посмотрел на него и этот взгляд, заставил замолчать его…
– Это его отряд заперт сейчас на площади! Я никогда бы не принял условий от таких как он, но он произнёс о твоей личной заинтересованности в его просьбе! Только поэтому, я здесь! – продолжал Сапфон, – Это условие касается, как он говорит, какого-то близкого тебе человека!
При этих словах, Ганнон,
– Так вот, – продолжал Сапфон, – он говорит, что у него находится человек, очень дорогой твоему сердцу. «Птенец» – как он выразился о нём. Его условия состоят в том, что в обмен его, мы должны выпустить из города оставшуюся часть мятежников?! – Закончил Сапфон.
У Ганнона подкосились ноги. В голове его пронёсся ураган мыслей. «Как они могли узнать о ней? Она в плену! Они схватили ее! Но как? Как они узнали? Ведь об ее приезде знало узкое, ограниченное количество людей!»
– Мы принимает эти условия! – без промедления принял решение Ганнон, – Как будет происходить обмен?
– Я не обговаривал это! – Ответил Сапфон, – Но тогда, раз действительно есть такой человек, и ты знаешь о нем, пусть будет так! Но прежде, чем откроем ворота, я хочу обратиться к ним. Дело в том, что и среди них, есть люди, которых я хорошо знаю! После этого – кто захочет, покинет город!
Сапфон ушел обратно, через ряды фаланги…
– Крепись, Ганнон! – обратился к нему Сараф, – Надо, удостоверится, что это твоя дочь?!
Сараф выказывал другие чувства. На его лице была растерянность от этого известия! Это поставило его в какой-то внутренний тупик… И он усиленно пытался решить его в размышлении…
– Некогда вести переговоры, Сараф! Моя девочка у них! Они могут с ней сделать все что угодно! Надо ее скорее вызволить из рук этих нелюдей! Они и так заклеймили себя многими убийствами!
В это время над площадью зазвучал голос Сапфона. Он обращался к мятежникам с речью…
– А где ваш племянник Гисгон, Наместник? – Вдруг спросил Сараф.
Этот вопрос магната, поставил в тупик Наместника Ливии. Он посмотрел на Сарафа. «Вот какая странность? – подумал он, – Он и это знает?! О приезде Гисгона с Лейлой, знал только я! И я не помню, что обмолвился с ним об этом!»
– А откуда ты, Сараф, знаешь о Гисгоне? – задал встречный вопрос Ганнон.
Сараф поняв, что сболтнул лишнего, на мгновение задумался, но тут же нашёлся:
– Твои придворные сказали мне о нем! Когда собиралась процессия! Он был с вооружённой охраной, когда прибыл сюда? Разве не так?
Ганнон недоверчиво посмотрев на магната, повертел головой.
«Действительно, – подумал он, – где этот
Ганнон зло взглянул на Сарафа.
– А где Капитон, Сараф? Успел удрать? А как вы с ним расписывали мне мой триумф в Карфагене! А сам, только повеяло опасностью, ускользнул в казематы храма!
В это время, кто-то проходил, через фалангу, которая расступалась перед ним. Ганнон опознал в идущем к нему человеке, начальника гарнизона Корта. Корт был почти весь забрызган кровью. Перевязанная левая рука, пропиталась кровью через наложенные повязки. Лицо, перетянуло засохшей и свернувшейся кровью…
– Наконец-то, Ганнибал! Я уже считал, что ты в числе убитых?! Как это все могло произойти? Как столько мятежников, могло проникнуть в город?
Корт, кивнув свите Наместника, приблизился к Ганнону, ужаснув свиту своим видом… Левая рука, кроме того, что была перевязана, была ещё и страшно обожжена. Это просматривалось по оголённому плечу Корта. Также были обожжены обе кисти стратега. Следы ожога были и на лице: на лбу и левой щеке! И эта сторона его лика пылала краснотой! Все это указывало, что человек испытывает муки боли и только непомерное терпение и мужество, не даёт мучительным страданиям скрутить отважного человека… Корт, как истинный воин, стиснув зубы, не подавал вида и терпел неистовую боль.
Ганнон, увидев все это, проявил человеческое сочувствие к нему и, всплеснув руками, забыв свои вопросы, произнёс:
– Клянусь Священными водами источников бога Небо! Тебе надо к моему лекарю, Ганнибал! Отправляйся немедленно! Ведь ты испытываешь нестерпимую боль и мучения!
– Я испытываю мучения и боль не только снаружи, но и внутри – в душе и сердце! – ответил Ганнибал, – Но, я отвечу на твои вопросы, Наместник! Мятежники проникали в город в течение трёх последних дней! Проходили они под видом торговцев и их охраны. Все было рассчитано и у них хорошие информаторы в городе! Они знали о готовившихся празднествах и воспользовались этим случаем! Но, не это меня угнетает! Вопрос, где они скрывались все это время, не выходит у меня из головы? Такое количество не спрятать в одном доме. В городе есть пособники мятежу и их много.
Ганнон молча прослушал эту речь. Эти же вопросы он задавал и себе. Пока, Ганнибал не ушёл, он спохватился и задал ему вопрос:
– Скажи, Ганнибал! Не видел ли ты мою дочь, Лейлу? Или ты, что-то слышал о ее судьбе? Может они успели выскочить из города? – с надеждой в голосе, произнёс Ганнон.
Конец ознакомительного фрагмента.